Андрей Истомин - Первый дозор

– Ну, пока ты просто задержан, или, точнее, доставлен на заставу для беседы. Я, собственно, пришёл просто узнать – может, надо что, может, семье на прощание что передашь?

– Какое такое прощание? Не виноват я? – дед встал, скрестив руки на груди. Прям это он допрашивает, а не его. Никифор Никодимович спокойно посмотрел на него.

– Так ведь решать – то, конечно, суд будет. Но в твоём случае он будет решать, за что именно пятнадцать лет дать. То ли за соучастие в нарушение госграницы, то ли за соучастие в покушение на убийство двух военнослужащих погранвойск КГБ СССР (он прям подчеркнул интонацией «КГБ»). Всё в совокупности, имей ввиду. И это при том, если ребята выживут. А они очень плохи. Наш фельдшер сказал – могут не довезти. А в этом случае тебя просто расстреляют, – спесь Абдуло слегка угасла, проявив живой интерес к разговору он заголосил:

– Вай! Как расстреляют? Ни за что? Просто так расстреляют? Это что, советская власть так решила? Простого дехканина расстрелять? И за что?

– Ну, советская власть ещё не решила – я ж сказал – суд решать будет. Но ты сам посуди. Ты, как говоришь, подвёз человека, а точнее, трёх – и всё. А вот в суде мы докажем, что они были с грузом в приграничной зоне, где чужих не бывает, и, встретив наряд, ты не сообщил о чужих. Хотя Усталов тебя спрашивал, откуда идёшь. Спрашивал ведь?

– Да, Коля миня спрашивал. Я ему всё сказал.

– Но ведь про подвезённых не сказал? Значит, скрыл, значит – соучастник. Вот «пятнашка» тебе и гарантирована. Давай про расстрел поговорим, – тут Абдуло буквально заверещал:

– Какой такой расстрел? Опять расстрел? П-а-а-чему расстрел?

– Ну, как почему? Что удивительного? Во-первых, ты раз скрыл про них, значит, в курсе, кто такие, куда идут. А они были вооружённые – не знать ты не мог. Значит, был в курсе, что они собираются убивать пограничников. Ах, да, самое главное. Тот, что в белых кроссовках. Коля его тоже поспрошал – правда он в тот момент сердит был и выстрелил ему в ногу…. пару раз, – замполит равнодушно полез в карман за сигаретами специально, чтобы драматизм момента дошёл до адресата.

– Ну, так вот – он, прежде чем помереть от Колиных вопросов, успел сказать, что с тобой они договорились заранее. И это слышал наш Нахимов – новенький, который с Усталовым был. Они в суде скажут, мол, «так и так, дед Абдуло был в сговоре с убийцами пограничников”. Суд им поверит, не могут воины – пограничники врать ведь…. Так что, Ата, “пятнашка” в твоём случае – это удача. А, учитывая твой возраст, вряд ли ты выживешь в тюрьме. Вот и пришёл спросить, по знакомству, может, передать чего? Родным то? Явно ведь не увидишь больше.Со стариком начало твориться неладное. В лице он изменился, сел на пол, подогнув ноги, и начал раскачиваться из стороны в сторону, тихо приговаривая: “Вай-Вай”. Дав старику понять глубину пропасти, в которую он попал, замполит встал и, повернувшись к выходу, проговорил:

– Одно тебе может помочь мимо пули пройти и срок поменьше получить.

Дед тут же очнулся. Вскочил, с горящими глазами, уцепился в решётку:

– Что? Что поможет? – замполит с удивлённым видом повернулся. – Ну, как что? Кто их на дороге встретит? Который в кроссовках, не успел сказать. Коля перестарался, спрашивая.

– А!-А! И-и-и! – завыл старик – Не знаю я! Хлебом клянусь, не знаю! Знаю, что с автоколонны машина будет! Какая – не знаю!

– С автоколонны? С райцентра, что ли? – так же спокойно, как будто шла светская беседа, спросил Никифор Никодимович. – Так что ему тут делать – то?

– Да! С райцентра! – всё ещё криком ответил Абдуло. – Я знаю! Начальник автоколонны мне сам сказал! – секундная пауза. – Это он, шайтан, виноват! Он и Абдухолика моего в турму привёл…

Старик совсем обессилел и сполз на пол, впав в прострацию. Замполит сказал часовому:

– Откинь нары. И воды дай ему, что ли, – и быстрым шагом вышел.

Усталов уже видел бетонный жёлоб арыка. Если честно, сил почти не осталось. Казалось, что это чёртов арык удаляется, а не приближается к нему. Если бы он был сейчас на пикнике, то, наверное, оценил бы красоту пейзажа. Ярко – голубое небо. Вершины гор, освещённые солнцем. Затенённая ложбина между гор. Внизу бетонный канал арыка на бетонных же подпорках, а за ним уже видна долина с полями и… отсюда ещё не видна, но, когда он перевалит за арык, появится дорога. Нет, любоваться некогда, да и отдыхать тоже. В детстве, в каком-то кино или книжке, он слышал, что “война – это не только пиф-паф, но и тяжёлая работа”. Да, охрана госграницы хоть и не война, но то же работёнку иногда подкидывала такую, что хоть стой, хоть падай. А делать надо. Вот и сейчас оставался последний рывок. Если он прав, у него ещё будет время отлежаться до встречи.