Александр Вовк - Фронтовичок

– Пытались, конечно! Как теперь утверждает прапорщик Потехин, сделали они с комбатом тогда всё, что могли в тех условиях. Буквально землю рыли вокруг, но так и не обнаружили заветного местечка и той гильзы от 57-миллиметрового снаряда. В неё когда-то они своё добро упаковали. И потом ещё восстановить свои награды пытались… Да только награды не восстанавливают! И с документами не так всё просто оказалось. Комбат ведь в том окружении собрал все личные документы и у красноармейцев, и командиров, в том числе и наградные, – не по собственной инициативе, так было положено! И тщательно захоронил их, чтобы немцы не смогли воспользоваться всем этим против нас. Но награды-то свои комбат с Потехиным запрятали отдельно, опасаясь, что свои же бойцы на них позарятся. Людей-то в батальоне больше пятисот человек. За каждого ручаться не станешь! Случались и предательства, и перебежчики, и диверсанты, внедренные немцами. Многим из них пригодились бы высшие награды нашей страны, даже без документов, даже на чужое имя. Оно и понятно – орден Ленина и Золотая Звезда Потехина, а ещё и ордена комбата, я не знаю, какие у него были! Но, кроме тех наград у Василия Кузьмича ещё имелась именная грамота Президиума Верховного Совета СССР. Она-то и является основным доказательством того, что он Герой! Но размеры грамоты настолько велики, что Василий Кузьмич, когда ему её вручали, даже растерялся. И понять его можно. Как красноармейцу в полевых условиях сохранить такой неудобный документ, не измять, не испачкать? Да, мало ли что с той грамотой произойдет? Не носить же её, как икону?

– Можно было в штаб отдать! Там ведь много всяких документов хранилось… – подсказал внук.

– Верно, Серёжа. Комдив сам и предложил Василию Кузьмичу сдать грамоту начальнику штаба дивизии на хранение. Так, кстати, и другие Герои его дивизии поступили. Ну, и сдал, конечно! И голова не болела. А когда дивизия оказалась в окружении, то от многих документов штабу пришлось поспешно избавляться, чтобы немцам не достались. Заодно и те грамоты сожгли. Потому их потом и не отыскали. И не мудрено! Документов много пропало или пострадало. Война! Но Василий Кузьмич после выхода из окружения со своим батальоном не сразу об этом узнал. Ему и в голову не приходило, будто в надежных сейфах штаба дивизии с грамотой могло что-то случиться. И узнавать об этом было неловко. Ещё посмеются, будто соскучился или полюбоваться пожелал! Нечего, мол, занятых людей от дела отвлекать, даже если Герой!

– А личные документы? – не выдержал я. – Как же офицеры обходились без удостоверений личности?

– Формально это невозможно! Но обоим орденоносцам удостоверения не очень и нужны были, пока среди своих, практически родных, воевали. По правде, говоря, для порядка они пытались всё восстановить, но в особом отделе что-то тогда замутили. Мол, когда из окружения вышли, проверке тщательной не подвергались, потому, как всего три дня окружение продолжалось и, якобы, при многочисленных свидетелях всё происходило, однако сомнения закрались? Ну, знаешь, как у нас любое дело могут, даже простое и понятное, превратить в неразрешимую проблему! Вот командир батальона, пока был жив – позже он погиб – и посоветовал подождать до лучших времен. А лучшими они для наших героев так и не стали!

Мой командир батареи приостановил свой рассказ, а я испугался, что он больше ничего не знает. Но нет, опять заговорил:

– После войны у Василия Кузьмича только справка какая-то, выданная в родной дивизии, и осталась. Потому всяких проблем оказалось много. И в первую очередь следовало восстановить личные документы, поскольку без них – никуда! А это восстановление, сам представляешь, какая морока! К тому же, как я полагаю, сразу после войны обращений по поводу восстановления паспортов были миллионы и больше! От пленных, интернированных, оккупированных, потерявшихся, попавших в чужую часть после госпиталя, раненых и убитых, убитых, но «воскресших». Все конторы работали с предельными перегрузками. Ведь не просто же выдавали, а тщательно проверяли обстоятельства утраты прежних документов и характеристики самих заявителей. Потому и запутали дело, замутили его и попросили Василия Кузьмича с его непростым вопросом обратиться несколько позже, если можно, да ещё самому отыскать какие-нибудь подтверждения. Вот и ждал Потехин, сколько жизнь позволяла. И дважды начинал всё заново.

– Да! Безнадёга… В такое нам, ко всему привычным, поверить легко! – подтвердил я.