Игорь Алексеев - На пересечении миров, веков и границ

Зимой 1960 года по заданию литературного музея мы ходили в поход по Есенинским местам. Жили мы в деревне Константиново в доме-музее Есенина, сложенном из бревен сгоревшего подлинного дома Есенина, где встречались с людьми, знавшими его. Много беседовали с его приятелем Андреем Соколовым, который рассказал нам, почему среди всех стихов Есенина нет ни одного о свинье. Однажды после свадьбы одной из наших приятельниц мы с ним проснулись, лежа в луже рядом с хрюшкой. Сергей тут же поклялся никогда о ней не писать. Нам пришлось и разнимать его бывших подружек, которые после воспоминаний о нем никак не могли определить, кому он отдавал предпочтение.

Было там и неприятное событие: Как оказалось, в деревне не было своей пекарни и своего магазина. Пришлось нам с Женей Лейбовичем бежать на лыжах в соседнюю деревню (около 8 км). Погода стояла хорошая – почти без ветра, видимость хорошая, ориентиры нам разъяснили. Думали: за полтора – два часа управимся. Уже на подходе к этой деревне начало мести. А когда мы, выстояв почти час в очереди, купили нужные продукты, разыгралась настоящая метель. Сначала мы шли по еле заметным собственным следам, но вскоре они все были заметены. Тогда решили пойти в ту сторону, где по предварительным описаниям местных жителей должна была проходить линия электроснабжения. Час – ничего! Второй – выходим на те ориентиры, которые были в самом начале обратного пути – совершили круг. Делаем корректировку и вперёд. Ещё час – ничего! Устали! Решили отдохнуть – замерзли! Тогда вперёд! А ветер и снег не ослабевают. Единственный оставшийся ориентир: направление ветра. Если же он изменился – то нам труба! Вновь передышка и тут…: слышим по ветру лай собаки. Пока не потеряли направление, что есть сил, побежали. Оказалось – Константиново. В итоге наш обратный путь занял около 5 часов. Наша группа, находившаяся уже не в лёгкой панике, поднявшая на ноги соседей, встретила нас и слезами и руганью. Нас измученных и обмерзших запихнули на печку. Местные жители тут же принесли нам жареной картошки, огурцов и квашеной капусты, а нам с Женькой налили по полстакана самогона, после которого мы проспали почти 20 часов. А потом … началось самое страшное: обмерзшие носы, уши, руки и … то, что ниже пояса, начало опухать, а потом и шелушиться. Как мы закончили поход – вспоминаю уже с трудом. Но обмерзшие выпуклости на всю жизнь привили мне нелюбовь к морозам.

Летом 1960 года мы получили задание института развития народного хозяйства собрать информацию об истории развития экономики Жигулей. Этот поход мы доработали сами, решив посетить города Горький, Казань, Ульяновск, Куйбышев и Сталинград. Для этого, заранее договорившись с пароходством, мы нанимались матросами-грузчиками на суда, идущие по нашему маршруту, а ночевали на верхних палубах.

Прибыв в Жигули на пристань Бахилова поляна и, разбежавшись мальчики – направо, девочки – налево, мы не смогли пойти дальше, и были вынуждены сделать днёвку: за 15 минут собрали почти 4 ведра белых грибов – каждый нес из леса грибы кто в майке, кто в рубашке, кто в чём. Решили набрать ещё грибов: как следует отъесться и заготовить впрок сухих грибов и полуфабрикатов.

Пока ходили по сопкам, мы с Женей Лейбовичем решили следующий восход солнца встретить на макушке одной из них, заранее пометив ориентиры ночного туда путешествия. По темну добравшись наверх, вымокшие от росы и тумана, мы стали ждать.

Начало светать, но видимости не стало никакой: вытянув в тумане руку, было невозможно увидеть пальцы. Стояла полная тишина. Вдруг наши головы вынырнули из тумана, как из молока. На востоке появилось солнце. Слой тумана стал оседать, появились первые деревья на нашей сопке, потом, как острова в океане, стали выступать из молока макушки соседних. Эти сказочные видения стали сопровождаться какофонией звуков: песнопения, чириканье и ор различных птиц, за ними зазвенели цикады и кузнечики, зазвучала капель сбегающей росы. Такую картину желаю прочувствовать любому любителю природы.

Нечто подобное, по впечатлению, я увидел в июне-июле 1967 года, когда по окончанию института пошёл в поход на Алтай. Выбравшись утром из палатки, был поражен открывшейся картиной: выпавший за ночь снег толстым слоем покрыл всё вокруг. Заснеженные зелёные деревья и кустарник, белая, как сметана, земля и только над снегом, в свете встающего солнца, стоят поникшие головки фиолетовых диких пионов и фосфорицирующих оранжевых жарков. А воздух весь пронизан нежным и сильным запахом цветущих пионов. Сказка!