Александр Бородыня - Крепостной шпион

— Ну зачем же ты князь не сказал ей, что ты женат? — спросила она, обращаюсь к книге и, наверное, вступая в полемику с одним из литературных героев. — Нехорошо князь, коль уж ты женат, то ты не свободен, ты не можешь другую полюбить!

«Дитя. Совсем дитя», — подумал Василий. — Небесное создание».

Позади в этот миг приблизились осторожные шаги, заскрипел паркетный пол, но в своём упоение Василий не обратил на это внимание.

«Анна Владиславовна, — прошептал он, — Анна Владиславовна, ангел!»

Боль была неожиданной, острой, но он даже не смог крикнуть. Накинутая сзади верёвочная петля, впилась в горло и успела затянуться прежде, чем Василий понял, что его пытаются удавить. Голубой полог постели, мерцание свечей и нежное девичье лицо — всё это толчкообразно погружалось во мрак. Возле уха молодого поручика развивалось свистящее хриплое дыхание, но его перекрыл звон в голове.

Был случай с Макаровым, с прапорщиком, в турецкую компанию, он заснул в карауле, и турок точно так же пытался удалить молодого гренадера, набросив верёвку. Если бы не тот боевой опыт поручика Измайловского полка, Василий Макаров так и погиб бы, не поняв ничего, стоя на коленях в чужом доме, ночью возле двери в девичью спальню.

Несмотря на предшествующее любовное томление, он действовал как с турком — хладнокровно и точно. Оттолкнувшись коленями от пола, Василий изо всей силы ударил головой назад, в лицо убийцы. Удар пришёлся точно в челюсть. Было слышно как она хрустнула, но нападающий даже не застонал и не издал ни звука. Удавка на горле ослабла, мрак перед глазами растаял. Развернувшись волчком, ещё не поднимаясь на ноги, Василий ударил не глядя. Он предполагал попасть кулаком в живот нападающего, и точно попал во что-то мягкое. На этот раз в ответ послышался скрежет зубов.

Нежный, испуганный голосок из спальни спросил:

— Кто здесь?

Только теперь Василий увидел этого человека — низкорослый, одетый в валенки и тулуп он был будто лишён лица. От него противно воняло мокрой овчиной. Сверху надвита на самые брови немыслимая лохматая шапка. Снизу подбородок и нос охватывал шарф, только глаза мутно сверкали в полутьме.

— Настя, это ты? — ещё более напуганный, прозвучал голосок из спальни. Вероятно, юная Анна Владиславовна звала свою горничную. — Что случилось?

Поднявшись, наконец, на ноги, поручик вытащил саблю и, приставив её к груди непонятного человека, еле слышным шёпотом произнёс:

— Уходим. На воздухе разберёмся.

Вместе они прошли по коридору, пересекли гостиную. На тесной лестнице, где воспользоваться саблей было невозможно, человек без лица шепнул в самое ухо:

— Умри!

Он отклонился и, выхватив нож, попытался ударить гренадера в грудь. Но с опытным бойцом шутки плохи.

Отбитый нож чиркнул о стену, вывалившись из руки, и поскакал, стуча по ступенькам.

— Дрянь, какая! — прошептал Василий. — Я ж сказал, на воздухе разберёмся.

Одной рукой он оставил горло негодяя, другой сорвал с него шапку.

— Ну-ка посмотрим на тебя.

В доме поднялся шум — захлопали двери, заспешили быстрые шаги, зазвучали сонные голоса.

— Пожар?

— Да нет, вроде не горим.

— Воры-ы-ы! — крикнул немолодой протяжный голос, наверное, принадлежащий какому-нибудь старому слуге или камердинеру. — Воры-ы! Лови воров!

Перед Василием оказалось странное, тёмное лицо с такими глубокими впадинами глаз, что при неясном свете оно могло показаться обглоданным черепом. Теперь лицо это обнажилось — на обритом лбу стояло большое клеймо. Крупные печатные буквы.

Ранее Василий Макаров не встречал подобных меток.

Поручик Измайловского полка, получивший своё дворянство как ордена за отвагу в бою, не был грамотен, и не смог понять смысла выжженных букв.

За спиной отворилась дверь. Лестницу обдало дрожащим светом свечей. Тот же голос закричал:

— Вот он вор! Ко мне, сюда!

Пришлось бежать.

Хоть шапка и оставалась в руках гренадера, человек с клеймом всё же вырвался и оказался на улице минутой раньше.

Когда Василий выскочил через дверь чёрного хода, его уж нигде не было видно.

«Он вошёл за мною в дом и двигался сзади до тех пор, пока не представился подходящий момент, — вдыхая ледяной январский воздух и медленно остывая, соображал Василий. — Убийца тоже не хотел привлекать внимания. Может быть, это любовник Анны Владиславовны?»

Много позже по трезвому размышлению Василий, конечно, отказался от этой вздорной мысли. «Даже если у девушки такого положения есть какая-то любовная связь, что само по себе уже спорно, не может же быть, чтобы связь эта ходила в подобной шапке с клеймом на лбу».