Владимир Валуцкий - Три Ярославны

Харальд оглядел тщедушного Феодора и спрашивает:

— А какая от него будет польза?

Феодор говорит:

— Я напишу на твоём парусе льва или орла, чтобы все знали, как могуч Харальд.

— Пусть едет, — махнул рукой Харальд, — много места не займёт.

Тогда Феодор целует Харальду полу плаща и бросается помогать варягам, грузившим корабль, чтобы все видели, что он не даром ест хлеб, и пока больше не будет о нём речи.

Ярислейв-конунг и Ингигерд смотрят в окно из верхних покоев дворца и видят на реке парус ладьи, стоящей у берега, и Ингигерд говорит мужу:

— Не мужчина будешь и не конунг, если не вернёшь Харальда и варягов.

Ярислейв, как бы её не слыша, говорит:

— Эх, будь я помоложе, и сам бы поплавал, мир поглядел и себя показал.

— Лучше бы, — говорит Ингигерд мужу, — помог Харальду дружиной и деньгами вернуть престол.

Тогда Ярислейв говорит:

— Тебе Харальд по крови сородич, а мне даже по оружию не брат, разве что по застолью товарищ. Что я о нём знаю, кому помогать буду?

— Ярл Эймунд тебе тоже был неведом, — говорит Ингигерд. — Но ты не пожалел денег, когда он с дружиной взялся помочь тебе прогнать Святополка Окаянного из Кенугарда!

Ярислейв говорит:

— Кенугард — по-вашему, а по-нашему — Киев.

Ингигерд, видя, что муж не хочет этого разговора, отвечает сердито:

— Не любишь варягов, хоть они столько сделали тебе добра. Уж не ты ли научил Эллисив сказать Харальду обидные слова?

Конунг смотрит на жену и говорит:

— Елизаветой зовут твою дочь, Елизаветой!

Ингигерд вспыхнула от гнева и ушла и конунгу больше ничего не сказала.

И вот видят Харальд и варяги, что с высокого берега к тому месту, где стоит ладья, спускаются несколько человек на конях, и Харальд узнает Ингигерд и с ней Рагнара и воинов.

Ингигерд останавливает коня и обращается к Харальду:

— Не спеши с отъездом, Харальд. Конунг не в обиде на тебя.

Харальд, усмехнувшись, отвечает:

— За это конунгу спасибо. Но ладья уже снаряжена. Плохая это примета — опускать парус.

Ингигерд говорит:

— А людям твоим будут платить сполна, я обещаю.

— За это тебе спасибо, — отвечает Харальд. — Но люди заскучали в Гардах, а без дела что за воин? Даже девушка может унизить его.

Тогда Ингигерд говорит:

— Эллисив возьмёт свои слова обратно, не ею они сказаны.

И тут воины, сопровождающие Ингигерд, расступаются по её знаку, и Харальд видит Эллисив на белом жеребце, прекрасную, как утренняя заря, и кроткую, как голубка.

Стало тихо на берегу, и Харальд, одолев волнение, спрашивает:

— Правда ли это, Эллисив?

Эллисив отвечает, потупив глаза:

— Конечно, Харальд.

Все зашептались, удивлённые, а Чудин едва не свалился за борт ладьи от такого ответа, а Эллисив продолжает кротко:

— Я ведь своим словам хозяйка! Старые возьму, новые скажу.

Харальд говорит:

— Видно, они будут не хуже старых?

Эллисив говорит:

— От добра добра не ищут.

Харальд говорит:

— Каким же добром ты меня наградишь на прощание?

— Наградила бы, — отвечает Эллисив, — да припасти не успела: больно уж ты быстро собрался. Не слыхала я, чтобы враги объявились под Киевом. Или вино кончилось в погребах?

Тут Ингигерд поняла, что дочь говорит не то, чего ей хотелось, но было поздно дать ей строгий знак, потому что все, кто был на берегу, смотрели на них и слушали, а владыкам негоже препираться на глазах простого люда.

Харальд, закипая, говорит Эллисив:

— Уж не от тебя ли, думаешь, бегу?

Эллисив отвечает:

— Бегут от того, кто догоняет. А ты мне зачем?

Тогда Ингигерд не выдержала, дёрнула поводья, подняв коня на дыбы, и конь скрыл от Харальда Эллисив, и он услышал только, как засмеялась она смехом валькирии, прежде чем ускакать вслед за матерью.

Сильно рассердился Харальд, взошёл на корабль и велел отчаливать и больше не сказал ни слова. И вот подняли сходни и опустили вёсла, один Рагнар остался на берегу.

Ульв с ладьи спрашивает его:

— А ты, Рагнар?

— Останусь у конунга, — отвечает Рагнар.

— В тёплых краях платят втрое больше, — говорит Ульв.

— Мне и тут тепло, — отвечает Рагнар.

— Твоё дело, — говорит Ульв и берёт рулевое весло.

Они медленно отплывают от берега, и ладья выходит на середину реки, так что снова становится виден берег и дом, в котором жили варяги, а возле дома — Рагнар и немногие, кто остался с ним.

Тогда Ульв поджигает от кагана стрелу и говорит:

— Так будет ещё теплее.

Он кладёт стрелу на лук и пускает её в сторону берега, и стрела вонзается в деревянную стену дома. И так, вслед за Ульвом, делают все варяги, и стрелы летят на берег, как огненные птицы. И дом загорается, как огромный факел, — и скрывается из глаз за излучиною реки.