Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Будто все это не что иное, как спектакль.

Дневная жара окутывала Мадлен сонным теплом. Она только что вернулась с кухни, где следила за приготовлением пряного окорока к ужину. Служанки говорили, что погода сегодня чудесная и на улице довольно прохладно, но почему же тогда она так потеет?

Джастин ворчал на нее, когда она жаловалась на жару. В последние несколько лет такие приступы случались с ней чаще обычного. Может быть, что-то не так со здоровьем, предполагала она. Однако всерьез задумываться об этом ей было лень, к тому же все время хотелось спать.

Медленно спускаясь по ступеням веранды Резолюта без какой-то определенной цели, Мадлен попыталась вспомнить, где сейчас муж. Ах да! Он хотел поупражняться в стрельбе из своего старого мушкета. Джастин очень серьезно относился к службе в Гвардии Эшли и не раз с восторгом говорил ей, что уже через несколько недель сможет наконец пострелять по настоящим мишеням.

– …Уже пора?

– Почти. Через час или около того она должна прислать записку.

Одно из окон кабинета было открыто. Мадлен остановилась в трех футах от него, чтобы послушать разговор. Голоса она узнала почти сразу. Это были племянник Джастина Форбс и его противный тощий приятель Престон Смит. Они приехали утром совершенно неожиданно. Почему Форбс не проскакал еще десять миль вдоль реки до плантации своего отца, он объяснять не стал. Ей вообще в последнее время мало что объясняли, относясь к ней как к предмету домашней обстановки. Впрочем, обычно ей и так было все равно.

Однако на этот раз грубые и какие-то ужасно нервные интонации их голосов все-таки сумели пробиться через то вялое, притупленное состояние, в котором она теперь чаще всего пребывала. Кажется, Форбс сказал «она». Но почему вдруг какая-то женщина должна присылать в Резолют записку? – недоумевала Мадлен. Чтобы назначить свидание?

От этого предположения Мадлен отказалась сразу, как только услышала вопрос:

– Пистолеты готовы?

– Да.

– Пороховницу наполнил?

– Да. Надо будет поаккуратнее заряжать. И в одно непременно недосыпать.

– Точно подмечено.

Оба засмеялись, смех был резким и жестоким. В голове Мадлен, словно крошечные тикающие часы, вдруг забился страх.

Она с силой моргнула несколько раз. То, что здесь затевалось, требовало ее внимания. Ее полного внимания. Она переступила с ноги на ногу. Половица тихо скрипнула.

– Форбс, ты слышал?

– Что?

– Вроде кто-то прошел. Может быть, снаружи?

– Я ничего не слышал.

– Ты просто не обратил внимания.

– Ладно, иди проверь, если боишься, – хихикнув, предложил Форбс.

Мадлен, чувствуя, как закружилась голова, прижала потные ладони к белой стене. Солнечный свет, сочившийся сквозь гирлянды испанского мха, бросал на ее бледное, исхудавшее лицо пестрые тени.

– Да ладно, – устыдившись, пробормотал Престон. – Наверное, кто-нибудь из черномазых.

От огромного облегчения Мадлен едва не упала в обморок. Оттолкнувшись от стены, она как можно тише подобрала юбки и крадучись прошла к концу веранды, подальше от открытого окна. Слова заговорщиков о записках и заряженном оружии каким-то чудом все-таки смогли пробиться сквозь ее затуманенный разум, но теперь, чтобы узнать больше, она должна встряхнуться во что бы то ни стало. Задача была не из легких – ленивое безразличие вновь наплывало на нее.

Мадлен боролась с ним, входя в дом через боковую дверь. Она не должна сдаваться. В Резолюте что-то затевалось. И если верить тем голосам в кабинете – что-то весьма зловещее.

Чарльз вручил Билли конверт:

– Билеты на поезд до… до Вашингтона. Чуть не сказал «до столицы». Но теперь это только ваша столица. Трудно избавляться от старых привычек.

Билли спрятал конверт в карман. Чарльз протянул ему маленькую бархатную коробочку:

– Это тебе тоже понадобится.

– О боже, – Билли покраснел, – я совсем забыл о кольце.

– Орри так и подумал – слишком уж быстро все произошло, – кивнул Чарльз, собираясь прикурить новую гигантскую сигару. – Я бы и Джорджу послал парочку, только вот не знаю, осилит ли он такой размерчик.

Билли засмеялся. В дверь библиотеки заглянул Орри.

– Если жених и шафер готовы, нам лучше начать, – сказал он. – Преподобный уже пропустил три стаканчика шерри. Еще один – и он не сможет прочесть молитву.

– Какая же ты хорошенькая! – воскликнула Эштон, хлопая в ладоши.

Бретт с беспокойством вглядывалась в большое высокое зеркало, поправляя рукав своего нового платья из темно-оранжевого шелка.