Лев Жданов - Третий Рим. Трилогия

Играет в кости шумная, весёлая, полупьяная уже компания. Табачный дым носится по горнице, клубами, длинными прядями вырывается в холодные сени вместе с тёплым, душным воздухом, когда слуги раскрывают двери, унося или принося что-нибудь.

Перед одним только, пожилым уже, тучным, краснолицым ротмистром лежит куча денег почти такая же внушительная, как и перед полковником. Он каждый раз, взяв в руки кубок с костями, раньше чем выбросить очки, долго шевелит бокалом, перебрасывает в нём кости, в то же время тихо шепча не то заклинания, не то — молитвы, а скорее, и то, и другое вместе, причём быстро осеняет свободной рукою свою грудь мелкими, частыми знамениями католического креста.

И почти никто не выбрасывает таких крупных очков, как этот ротмистр. А каждый свой удачный удар, каждый выигрыш он запивает полными чарками водки или вина, всё равно, что стоит поближе, что подольёт ему слуга.

— Пан ротмистр, нынче пану везёт, как москвичу, который сорвался с польской петли! — не то шутя, не то выражая неудовольствие, бросил партнёру Краевский, придвигая ему новую, изрядную щепоть золотых, и ефимков, и рублёвиков, всего, что набрали почтенные воины за своё пребывание во вражеской, богатой раньше, Москве.

— Ну, у меня ни один не обрывался! — пробурчал довольным тоном счастливый игрок. — Разве, бывало, разведёшь хороший костёр под ногами у висельника… Чтобы он пятки мог погреть немножко… Тут, случалось, верёвка и перегорит, и попадёт москаль на угольки, там и поджаривается… А иначе — ни-ни!.. Повешен, так виси, пся крев!..

— Пан — молодец известный!.. Стой! Моя, моя ставка, наконец! — обрадовался Краевский. — А теперь — пану ротмистру… Кидай, вацпан! Твой черёд!..

— Видно, Зоська разлюбила пана полковника, — досадливо заворчал ротмистр, ожидавший взять ставку. — Ишь, больно сегодня вацпан полковник в игре удачлив… Примета старая…

— Ну, не стоит думать о Зоське!.. Твоё здоровье, пан полковник!..

Чокнулись, зазвенели кубки и чарки серебрёные и позолоченные, тоже из московских кладовых.

— Вижу я, паны, от скуки вы плетёте вздор! — оставляя чарку, сказал Краевский. — А вот когда царя возьмут себе москали — снова нам с ними бой предстоит… Тогда и веселее будет… А рыскать по городкам, по сёлам, собирать кур да яйца в жалких домишках да избах… Это не больно весело!..

— Выбор уж был, как слышно! — заметил капитан Маскевич, знающий по-русски и собирающий слухи и вести по пути. — Какого-то Романова выбрали на соборе москали.

— Которого? Яна Никитича, Филаретова брата?.. Мы встречались часто на Москве с этим боярином… Ещё на ноги припадает… словно с галеры каторжник беглый… Помнишь, пан капитан? — обратился Краевский к меланхоличному, длинному, сухопарому литвину, который молча тянул трубку, посапывал, ставил ставки и проигрывал их одну за другой.

— Дьявол подери всех москалей! Много их навидался я… а толку мало! Какая ставка?..

— Сто золотых набралось… Не злотых польских, нет… Московских лобанчиков… Я кидаю…

— Да! — забубнил снова толстый ротмистр. — Золото ещё водится у москалей! Иной нищим лайдаком выглядит… А потормоши его — и брызнет золотой дождик… Хе-хе!.. Надо только знать, где кого проколоть, чтобы оттуда хлынули струйкой червончики!..

— А вправду, ротмистр, говорят, что ты да пан Струсь живьём их резали?.. А?..

— Нет, этого не случалось! Мало ли что нанесут люди по зависти! Миндальничать на войне не приходится, конечно… Но… чтобы от живого резать куски мяса… Не, пан полковник. Это — сказки! Брешут москали!..

— И я так ду… — начал было Краевский и не досказал.

Громкий выстрел донёсся издали, за окнами… Поднялась тревога, шум… Зазвучали громкие, оживлённые голоса патрульных солдат, всё ближе и ближе…

— Что там случилось?.. Не враги ли подбираться стали?.. — тревожно заговорили игроки, бросаясь из-за стола, натягивая шубы, пристёгивая сабли…

Но вошёл гусар, вахмистр, и успокоил всех.

— Москаля там изловили… на подводе ехал ночной порой… Хотел убежать… По лошадям стреляли… а его схватили! — доложил усач.

— Пусть сюда ведут его! — приказал полковник.

— И кучера?..

— Нет… не надо!..

Вахмистр ушёл.

— А гусь-то, пожалуй, попался с начинкой! — обратился к полковнику капитан Кабержицкий, сподвижник Струся, попавшего в плен россиянам. — Может, позвать людей, пан полковник, да огоньку приготовить…

— Подождём. Сперва посмотрим, что это за птица… Может, так… просто ворона, а не гусь…