Дэвид Кертцер - Похищение Эдгардо Мортары

Однажды в конце июля, когда Момоло ненадолго уехал в Модену, брат Марианны Анджело зашел к ней домой пообедать. Когда они уже садились за стол, пожаловала нежданная гостья — Джиневра Скальярини. Джиневра была теперь замужем и жила не в Болонье, но раньше она много лет проработала в семье сестры Марианны, Розины — той самой, которая в день похищения Эдгардо увела к себе домой остальных детей Марианны. У Розины и ее мужа, Чезаре де Анджелиса, было шестеро своих детей, и Джиневра жила в их семье, когда большинство из них уже появилось на свет. Она очень привязалась к семье хозяев и часто заглядывала к ним, когда приезжала в Болонью, чтобы повидаться с Розиной и ее сестрами.

В течение почти всего времени, когда Джиневра работала у Розины, Анна Моризи работала у Марианны. Кроме того, Джиневра и Анна были родом из одного городка — Сан-Джованни-ин-Персичето. Две молодые женщины подружились, и именно об этом теперь вспомнил Анджело, как только Джиневра ступила на порог. Подумав, что из дружеских побуждений Джиневра наверняка начнет выгораживать Анну, Анджело решил прибегнуть к маленькой хитрости. Притворившись, будто он уже знает о том, что именно Анна Моризи крестила Эдгардо, он обратился к Джиневре, сказав ироничным тоном: «Хорошенькое дельце совершила Нина, а?» И добавил: «Она же просто погубила эту несчастную семью».

Джиневра проглотила наживку. «Да, это правда, — ответила она. — Я знаю об этом от ее сестры Моники. Она сказала, что это Анна крестила Эдгардо». Когда Анна впервые услышала о том, что Эдгардо забрала полиция из-за того, что она когда-то сделала, рассказывала Джиневра, ее охватил страх. Она испугалась, что семья Мортара захочет ей отомстить.

Через несколько часов, когда вернулся Момоло, Анджело взволнованно рассказал ему о своем открытии и вызвался съездить в Сан-Джованни-ин-Персичето вместе с Чезаре де Анджелисом (их свояком и бывшим хозяином Джиневры), чтобы лично побеседовать с Анной Моризи и выяснить, что же все-таки произошло.

Через два дня Анджело и Чезаре приехали в Сан-Джованни. Была среда, базарный день в этой многочисленной сельской общине, поэтому их появление никому не бросилось в глаза: кругом толпились купцы, выкликавшие свои товары, и покупатели, съехавшиеся в город из окрестных деревушек.

Мужчины отправились прямиком к дому Джиневры, где их ждали Джиневра и Моника, сестра Анны Моризи. Женщины отвели Анджело и Чезаре туда, где жила Анна. Они поднялись по лестнице на третий этаж, где Анна и ее муж занимали единственную комнатушку, выделенную им в доме другой сестры Анны, Розалии. Было одиннадцать часов утра.

Моника и Джиневра предупредили Нину (так в близком кругу называли Анну) о предстоящем визите болонцев всего за несколько минут до того, как их дилижанс прибыл в город. Анджело так описывал состоявшуюся встречу:

Мы застали Нину в слезах, она вся тряслась от рыданий и не могла остановиться. Нам пришлось долго успокаивать ее — мы сказали, что не собираемся причинять ей зло, что хотим лишь узнать правду, чтобы найти какой-то способ исправить случившуюся беду. Только после этого она заговорила о крещении. Вот что она нам рассказала:

«Несколько лет назад я жила в Болонье и служила у семьи Мортара, и как-то раз их сын Эдгардо, ему было тогда около года, заболел. В день, когда ему стало сильно хуже, я испугалась, что он умрет. Я заговорила об этом с синьором Чезаре Лепори [у него была бакалейная лавка неподалеку от дома Мортара] и рассказала, что очень боюсь за мальчика, ведь он был такой славный малыш, и что мне будет очень жалко, если он умрет.

Синьор Лепори посоветовал мне крестить его, но увидел, что я робею, да я ведь и не знала, как это делается. Он научил меня, и я пришла домой, взяла стакан, зачерпнула воды из ведра, подошла к больному малышу и плеснула на него водой, приговаривая: „Крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа“, и добавила еще несколько слов, какие именно — уже не помню. Потом мальчик поправился, и больше я об этом не думала. Я не придавала этому большого значения — я ведь сама толком не понимала тогда, что делаю.

И только в прошлом году, когда у четы Мортара умер сын Аристид, я говорила об этом грустном событии с Реджиной, служанкой наших соседей Панкальди, и та сказала, что надо было мне крестить мальчика. Я ответила, что это пустой совет, а потом рассказала, что когда-то давно, когда Эдгардо заболел, я побрызгала его водой, но это ему не помогло. Тогда Реджина сказала, что мне нужно рассказать об этом священнику, но я не стала этого делать.