Святослав Воеводин - Ратник княгини Ольги

«Вот оно! – внезапно догадалась Ольга. – Что-то недоговаривает Свенхильд. Что-то скрывает. И сразу хворым сказался. Не потому ли, что допроса боится?»

Хоть сидела она по грудь в горячей воде, но сердце все равно похолодело. Прошлой осенью Свенхильд один за данью ходил и привез из похода так мало, что у Игоря с ним ссора вышла. После того случая прежнего согласия между ними не было. Чтобы такого больше не повторилось, в этом году Игорь отправился на сборы сам.

Ольга, дура, обрадовалась. Предвкушала, как будет новые перстни и серьги примерять, горницу шелками украшать, под ноги соболей стелить. Теперь же она с радостью отдала бы содержимое своих ларцов и сундуков за возможность поскорее обнять мужа и убедиться, что он цел и невредим.

До сих пор боги его берегли, как и славного дядьку Олега, пришедшего из Новгорода, чтобы править Русью тридцать лет и еще три года. После его погибели Игорю удалось не только сохранить за собой престол киевский, но и владения расширить, действуя где силой, а где и хитростью. Когда древляне, возрадовавшись смерти Вещего Олега, хотели от княжества отойти, Игорь быстро их на место поставил, пройдясь с ратью до Коростеня. С тех пор они вели себя смирно, дань платили исправно, суд и законы княжеские признавали, новых союзов не заключали. Выходит, не о чем беспокоиться?

«Конечно, – сказала себе Ольга. – Зачем тревожишь себя понапрасну, глупая баба? Иных забот у тебя нет, иных страхов? Сколько раз Игорь в поход ходил на все стороны света и всякий раз обратно возвращался? Даже в самых кровавых битвах царапинами отделывался. Чего же ему древлян бояться? Они нынче сами как дерева, среди которых живут».

«Дерев и бойся», – прозвучало в голове.

Голос был мужской: ровный, бесстрастный. Ольга уже не раз слышала его в своей голове и гадала потом: почудилось ей или впрямь кто-то с ней разговаривает? Неужто бог? Или то душа какого-нибудь родича так забавляется? Не понять. Тем более что сказанное голосом потом забывалось, как будто ничего не звучало.

Закончив мыться, Ольга встала, позволив воде сбегать по телу в лохань. Она вытирала волосы полотном, когда за дверью раздались голоса: увещевающий женский и плаксивый детский. «Святослав проснулся», – сказала себе Ольга и тотчас забыла упреждение о деревах.

– Сейчас! – крикнула она, становясь мокрыми ногами на волчью шкуру.

Но дверь уже приоткрылась, и Святослав попытался протиснуться в щель, отчаянно вырываясь из рук, удерживающих его за рубашонку.

Лицом мальчонка удался в отца, только волосы белые, будто сметана, – как у самой Ольги в детстве. И глазищи Святику достались материнские – яркие, серые, каплевидные.

– Мамка! – завопил малец. – Скажи ей, пусть отпустит!

Слова он выговаривал еще совсем по-детски, а знал их не меньше любого взрослого. Умный был не по годам. И строптивый.

Рубашка на плече треснула, Святослав упал на пол, в дверном проеме появилось раскрасневшееся, растерянное, виноватое лицо няньки Василисы.

– Прости, княжна, не справилась, – запричитала она. – Такой неслух, такой неслух…

Святослав тем временем вскочил и подбежал к Ольге, обхватив ее ноги, прикрытые полотнищем. Кроме рубашки и валенок, на нем ничего не было.

Ольга велела няньке подать большой пуховый платок и выпроводила ее из опочивальни.

– Вот опять захвораешь, – сказала она, набрасывая платок на плечи сына.

– Не захвораю, мамочка, – пообещал он, послушно дожидаясь, пока она завяжет концы на груди. – Я не кашлянул даже ни разу. И соплей нет. – В подтверждение своих слов он несколько раз втянул носом воздух. – А что это у тебя? – Он показал.

Смутившись, Ольга развернула его к себе спиной и строго велела:

– Не оборачивайся, пока не скажу.

Закончив вытираться, она принялась натягивать рубаху, которая никак не хотела лезть на влажное тело.

– Уже можно? – попискивал Святослав, переминаясь с ноги на ногу. – Можно уже?

– Погоди, – прикрикнула Ольга. – Ишь не терпится ему. Наглядишься еще.

– Когда вырасту?

– А то. Все, можешь повернуться.

– А мне тятька снился, – сообщил сын, разочарованно скользнув взглядом по материной рубахе. – Можно я в воде ладейки попускаю?

– Даже не думай. Рукава намочишь, опять сляжешь.

– Я осторожно, мамочка.

– В другой раз. Эй!.. – Ольга повысила голос. – Кто там есть? Лохань унесите.

Пока две девки, пыхтя и шаркая, справлялись с заданием, Ольга распорядилась накрывать на стол и стала расчесывать гребнем волосы перед печью.