Святослав Воеводин - Ратник княгини Ольги

– Закрой пасть, собака! – Схватившись за рукоятку меча, Свенхильд шагнул вперед. – Сейчас я твой язык подлый отрежу!

Гридни, повинуясь жесту Ольги, встали по обе стороны от Ясмуда, выставив перед собой наконечники копий. Двое других тотчас заняли их место. Действовали они бесшумно и до того споро, что Свенхильд счел благоразумным оставить в покое свой меч, позволив ему с шипением провалиться в ножны.

– Неужто простим ему такую наглость, княгиня? – спросил он севшим голосом.

– Со всех спросится, – ответила Ольга. – Всех виновных призову к ответу. Каждого в свой срок. Ты! – Она направила перст в грудь Ясмуда. – Еще что имеешь сказать?

– Пожалуй, хватит, – буркнул он, понурившись. – Чего болтать попусту? Тебе и так все ясно, княгиня.

На мгновение она испытала жалость к этому большому сильному человеку, мысленно уже казнившему себя за минутную слабость. А многие бы поступили иначе на его месте? Ольга таких не знала. Ясмуд не струсил, не предал, он просто выбрал жизнь вместо смерти, в чем честно признался. И что же, карать его за это?

Такие мысли промелькнули в голове княгини, но тут же сменились другими: быстрыми, злыми, кусачими, подобными щукам в черной воде. Игоря больше нет, а Ясмуд, наблюдавший его позорную казнь, стоит перед Ольгой целый и невредимый, разве что немного побитый. Она стала вдовой, одинокой и беззащитной, вынужденной отныне во всем полагаться только на себя, а он покручинится и заживет прежней жизнью, как ни в чем не бывало. Разве это справедливо? Пусть тоже умрет, коли не уберег князя, которому присягал служить верой и правдой.

Помимо мести имелась еще одна причина приговорить гонца к смерти. Государственная. Ясмуд был единственным свидетелем Игоревой казни, и Ольге не хотелось, чтобы в летописях Киевской Руси осталась столь унизительная для княжеского рода правда. Многие и так слышали то, чего не следовало. Если Ясмуд станет болтать языком, слухи поползут дальше, как тараканы. Незачем смущать народ лишними подробностями. Князь Игорь погиб, попав в подлую засаду древлян, – вот и все, что следует знать людям.

– Семья есть? – спросила Ольга, отводя глаза от Ясмуда. – Дети?

– Никого, – ответил он. – Все в избе остались.

– В какой избе?

– Которую печенеги спалили.

– Не слушай его, княгиня, – вставил Свенхильд, заметно нервничая. – Разжалобить тебя хочет.

– Не нужно мне жалости, – возразил Ясмуд глухо. – Давно это было. Отболело.

Ольга почувствовала, как сердце ее сжала невидимая сильная рука. Она поняла, что, если немедленно не вынесет приговор, то потом уже не сделает этого никогда.

– За то, что… – начала она.

Дверь снова отворилась, и в палату вбежал Святослав, уже одетый, как подобает единственному княжескому сыну и наследнику: в алые сафьяновые сапожки, изумрудный кафтанчик с серебряным шитьем, такую же шапчонку, отороченную куньим мехом. За ним семенила Василиса, тщетно пытаясь ухватить мальчика за край одежды.

– Вы как здесь, Васька? – гневно закричала Ольга на няньку. – Почему?

– Так неслух ведь, – пожаловалась запыхавшаяся Василиса, делая очередную неудачную попытку поймать Святослава, скачущего козликом через лавки.

– Я к тебе хочу, матушка! – верещал он. – Мне одному плохо.

– Так иди ко мне, миленький, – позвала Василиса приторно-сладким голосом. – Уж я тебя утешу.

– Не хочу к тебе, хочу к мамке!

Изловчившись, мальчик обошел няньку с ее бестолково раскинутыми руками, ловко взбежал на помост и прижался к коленям Ольги. От беготни и волнения он никак не мог успокоиться. Его маленькое тело дрожало, дыхание было шумным и быстрым, как у щенка.

Вместо того чтобы строго отчитать сына, как собиралась, Ольга положила одну руку ему на плечо, а другой поправила вихры, выбившиеся из-под шапки.

– Добегался, – мягко укорила она. – Волосы отсырели. Так и простыть недолго. Опять хворать хочешь?

– Не хочу, – ответил Святослав, поглядывая на улыбающихся мужчин вокруг. – Я тятю хочу. У всех есть тяти. – Он поочередно посмотрел на гридней, Свенхильда и Ясмуда, как бы сравнивая, после чего сделал свой выбор. – Вот он пока пусть будет мне тятей.

Маленький пальчик указал на смутившегося Ясмуда.

– Это ж надо удумать такое! – всплеснула руками нянька.

– Отец только один может быть, – наставительно сказала сыну Ольга.

– Так это будет понарошку, – прошептал он, глядя на Ясмуда как зачарованный.

Что Святослав нашел в нем, что почувствовал своим маленьким сердцем? Ольга тоже посмотрела на Ясмуда долгим взглядом.