Сьюзен Зонтаг - Поклонник вулканов

После того как почти все деморализованные неаполитанские отряды вернулись вслед за королем в Неаполь, опередив французов, которые продвигались на юг в боевом порядке, Кавалер распорядился разыскать Пумо. Он беспокоился за него. Может, юноша счастливо избежал рекрутчины и его не забрили в солдаты, а может, лежит сейчас где-нибудь в канаве с пулей в голове? Поиски ни к чему не привели, ему сообщили, что проводник не вернулся. Кавалер впал в уныние, но все же до конца не поверил, что умный Толо пропал без вести. Быть того не могло, чтобы Толо, счастливчик Толо, не выкрутился бы из беды, и не из таких трудных положений приходилось ему выпутываться. Но вот что касается всех остальных событий, то они развивались именно так, как Кавалер и опасался.

Король ругался, хныкал и постоянно крестился. Королева же, обозлившись на свои просвещенные взгляды, сделалась почти такой же суеверной, как и ее супруг, и стала записывать молитвы на клочках бумаги и запихивать их себе под корсет и даже заглатывать. В свойственной ей манере она без обиняков так прямо и заявила громогласно, что только неаполитанские войска могут спасаться бегством от врага, которого они превосходят по численности в шесть раз, и, дескать, она всегда знала, что эти трусливые и ленивые неаполитанцы никогда не овладеют Римом.

Теперь на стенах домов каждое утро появлялись антироялистские призывы: французские войска приближались, сторонники якобинцев совсем обнаглели и, надеясь, что французы их в обиду не дадут, как они не дали расправиться с патриотами в Риме, стали действовать в открытую. Самые ярые сторонники короля из числа его подданных — городские бедняки, — закрасив республиканские лозунги, собирались на большой площади перед дворцом, требуя опровержения распространившегося слуха, будто королевская семья намерена в полном составе удрать в Палермо. До королевы-иностранки им не было никакого дела, но вот их любимый король — он должен дать слово, что никогда не уедет. Выйди, покажись, Король-Долгоносик!

И король был вынужден появиться на балконе вместе с королевой, чтобы толпа убедилась, что они здесь и он никуда не собирается бежать, будет сражаться с французами до последнего и простых людей в обиду не даст; а королева, пристально глядя на площадь, прищурила глаза и узрела гильотину там, где обычно воздвигали на большие празднества деревянную гору. Их может немедленно увезти из Неаполя только герой, к нему все обращаются с мольбой о спасении. В его руках их жизнь и смерть.

Королева и слышать не желала, чтобы доверить кому-то, кроме жены Кавалера, драгоценности короны, свои бриллианты и почти семьсот бочонков, наполненных золотом в слитках и монетами стоимостью около двадцати миллионов фунтов стерлингов. Все эти сокровища перетащили темной ночью в резиденцию британского посланника, переложили в другие ящики и опечатали перстнем-печаткой, затем переправили в порт и погрузили в трюмы флагманского корабля героя. И не кто иной, как сама Кавалерша обнаружила и обследовала забытый всеми подземный потайной ход, ведущий из королевского дворца в маленькую бухточку. Вот по нему-то английские матросы и перенесли на спинах сундуки, корзины и кофры с остальными королевскими ценностями — дорогие картины старых мастеров, антикварные вещи из дворцов Казерты и Неаполя и лучшие раритеты из музея в Портичи, а также королевскую одежду, постельное белье и столовые принадлежности. Каждый ящик королева сопроводила описью, а весь груз аккуратно уложили в трюмах торгового судна, подошедшего в бухту поближе к берегу.

Кавалерша — само воплощение энергии и отваги — так и сновала туда-сюда между королевским дворцом и резиденцией посланника, где вместе с матерью отбирала одежду, белье, лекарства и следила за ходом дела — считается, что лучше женщины никто не знает, как надо укладывать и упаковывать вещи. Ну а чем занимался Кавалер? А он отдавал распоряжения, что нужно уложить в ящики и корзины в первую очередь: корреспонденцию и деловые бумаги, инструменты, ноты и партитуры, карты и книги. Не занятых слуг, отправили с записками от супруги Кавалера ко всем англичанам, находившимся в городе, с уведомлениями о необходимости начинать паковать самое необходимое и быть готовыми к скорому отъезду.

Кавалер уединился в своем рабочем кабинете и читал, стараясь не думать о том, что творится вокруг, и книги помогали ему в этом.

К счастью, он уже успел отправить два месяца назад все свои вазы и сосуды, а большинство из трехсот сорока картин были упакованы и подготовлены к отправке. Все коллекционеры Италии в те дни жили в страхе перед ненасытным грабителем Бонапартом, который, захватывая города, приказывал сдавать все произведения искусства в качестве военной контрибуции. Парму и Модену, Милан и Венецию обязали сдать по двадцать лучших шедевров, а римский папа даже распорядился отправить из Ватикана во французскую столицу сто самых ценных произведений искусства в целях «триумфального показа предметов науки и искусства, собранных в Италии». И по широким парижским улицам торжественно проследовала длинная процессия с бесценными предметами античной и средневековой культуры, включая «Лаокоона» из Ватикана и четырех коней из Сан-Марко. Все это было представлено на официальной церемонии министру внутренних дел, а затем отправлено на хранение в Лувр.