Олег Капустин - Нефертити. Роковая ошибка жены фараона

Риб-адди уже давно предлагали перейти на сторону Суппилулиумы, но царю, выросшему в Египте и воспитанному на культуре этой великой страны, было просто противно подчиниться какому-то грязному горцу, сплошь заросшему чёрной густой щетиной.

— Нет, лучше умереть, чем пресмыкаться перед варварами! — произнёс вслух библский царь, спускаясь по узкой тропинке к морю.

Он ещё надеялся на помощь своей второй отчизны. Правда, за последние десять лет, что прошли как-то незаметно после смерти старого фараона Аменхотепа, на берегах Большого Хапи произошло столько неожиданных коренных изменений, что продолжать верить в незыблемую мощь древней африканской державы мог только царь Библа, кровно и неразрывно связанный с нею. Риб-адди хоть внешне и был вылитый азиат, но душой прирос к Египту намертво. Он даже подумывал бросить свой город-царство и перебраться на юг, на свою, как он считал, истинную родину. Но его не просто беспокоило, а поражало и ставило в тупик то, что творил, иначе нельзя было выразиться, молодой фараон. Запретить всей стране молиться древним богам, а тех, кто пытался протестовать, уничтожать, как лютейших врагов, — это было просто непостижимо! Риб-адди хорошо понимал, что он не сможет унижаться перед ненормальным правителем, как это делали мерзкие простолюдины, обступившие сейчас египетский трон.

Поэтому и смотрел с такой тоской на оливковую рощу царь Библа.

— Доживу ли я до следующего урожая? — задавал он сам себе вопрос.

Деваться было некуда. Правда, один из мудрых советников предлагал ему третий выход: основать где-нибудь на берегу этого тёплого, благословенного моря новый город, подальше и от сумасшедшего фараона, и от кровожадного вождя хеттов. Но это не делается вот так запросто. Нельзя в одночасье подняться и поплыть в никуда. Нужно найти место для нового города, построить там крепость, где разместятся воины и ремесленники, дать им обосноваться на новом месте, а потом уже и переезжать самому со всем хозяйством и многочисленной челядью. Но времени на всё это не было. Риб-адди отлично понимал, что Суппилулиума, как и он, внимательно следит: как поведут себя египтяне? Ведь хетты не просто захватили столицу царства Митанни и подчинили себе верного союзника Египта, раньше господствующего в верховье великих рек Месопотамии. Царь хеттов посадил на цепь, как собаку, царя поверженного государства Тушратту, родного брата бабушки правящего сейчас фараона, и держал его в клетке у входа в свой шатёр, показывая со смехом всем посетителям. Если в ближайшие месяцы властитель Египта не пришлёт сильного войска для мести, проглотив это тягчайшее оскорбление со стороны дикарей, то свирепых горцев уже ничто не остановит. «Тогда с Египтом, этим колоссом на глиняных ногах, никто считаться не будет. А меня, его верного союзника, просто разорвёт на куски вся эта стая диких горных медведей и пресмыкающихся перед ними шакалов, моих соотечественников», — грустно подумал Риб-адди.

Он остановился на самом краю утёса и огляделся. Осенний день был тёплым и ясным. Тёмно-фиолетовые тучи недавно рассеялись. Свежий морской бриз угнал их клочковатые остатки за высокие скалистые горы, высившиеся на востоке. Дождь, шедший несколько часов подряд, закончился. Пахло мокрой кедровой хвоей. Густые тёмно-зелёные, а местами почти чёрные вековые леса, одно из главных богатств Библа, — ими заросли все горы до скалистых, покрытых снегом макушек — стояли под лучами солнца матово-глянцевые, словно умытые. Царь глубоко вдохнул воздух со столь знакомым ему с детства, любимым ароматом родной земли и стал смотреть на салатного цвета волны, мерно накатывающиеся на прибрежные скалы. Риб-адди помнил, как он ещё мальчишкой прибегал сюда наблюдать за таинственной жизнью моря. Ему очень нравилось всматриваться в разбивающуюся о крупные зубчатые камни волну. Он видел в переливающейся под яркими лучами солнца водоворотах и ярко-синие, и белые, и светло-коричневые блики. Резко пахло морской солью и йодистым густым запахом выброшенных на берег темно-зеленых водорослей. Сейчас царь словно перенёсся в то беззаботное время. Он поднял голову, улыбаясь, и там, где зелёный цвет прибрежных вод резко переходил в густой тёмно-фиолетовый, неожиданно увидел большой военный египетский корабль под широким прямоугольным оранжевым парусом. Судно стремительно входило в гавань порта.

— Наконец-то! — выдохнул обрадованно царь Библа и почти бегом бросился обратно в город, уже не обращая внимания ни на оливковую рощу, ни на частые лужи, попадающиеся ему под ноги на рыжей почве каменистой извилистой тропинки.