Олег Капустин - Нефертити. Роковая ошибка жены фараона

— Где ты пряталась, гадина?

— Неподалёку от беседки, — с вызовом тряхнув головой, ответила Амра. — Я всё видела. Как к тебе приходил твой любовничек. Я рассказала Хеви. Он проспится и вышвырнет тебя вон. Я его отлично знаю, он страшный ревнивец. Так что тебе конец, простолюдинка ты, стерва. Убирайся в свой паршивый городишко, где тебя подобрал царевич.

Тии в ответ зловеще улыбнулась.

— Значит, ты видела, как ко мне приходил Эйе. А ты слышала, о чём мы говорили? — спросила она вкрадчиво.

Этот мягкий тон и ледяной взгляд испугали служанку больше, чем если бы на неё набросились с кулаками. У неё задрожали губы.

— Значит, ты ничего не слышала, — удовлетворённо проговорила Тии. — Тем лучше. Но живой тебя оставлять всё равно нельзя.

Царевна посмотрела на Джабу. У нубийца, как у маленького ребёнка, дрогнуло лицо, казалось, великан сейчас заплачет. Тии вздохнула и решительно вынула спрятанный на поясе кинжал. Амра увидела блеск лезвия и тут же почувствовала, как острая бронза вонзилась в её сердце. Тело служанки несколько раз конвульсивно дёрнулось и застыло в руках чёрного великана. Он вздрогнул, с отвращением и болью посмотрел на царевну и опустил тёплое, агонизирующее тело на мраморный пол. Тии деловито вытерла лезвие кинжала о платье убитой и встретилась взглядом с попятившимся нубийцем.

— Джабу, миленький, — проговорила Тии нежно, — не смотри так на меня. Ты пойми, если мы не будем защищаться, то нас здесь сожрут. Её нельзя было оставлять живой, слишком опасно. Ты ещё не представляешь, какие страшные события нас впереди ожидают.

— Я готов драться один хоть против сотни воинов. Но резать женщин, как бессловесных овец?! — брезгливо передёрнул плечами нубиец.

— Я хорошо понимаю тебя, братец, — погладила по чёрному плечу Тии. — А сейчас заверни её во что-нибудь и незаметно брось в реку. И готовься. Ближайшие день-два для нас будут решающие: мы или погибнем, или станем хозяевами положения. Тогда уж никто не посмеет угрожать нам.

Джабу, превозмогая отвращение, завернул труп служанки в ковёр и бесшумно вышел из комнаты.

А Тии упала в кресло из чёрного дерева с высокой инкрустированной слоновой костью спинкой.

— Или всё, или ничего! — повторила она тихо слова Эйе, произнесённые им полчаса назад в саду.

По её бледному лицу текли ручейки холодного пота. Теперь она тоже жалела, что породнилась с самим фараоном, но отступать было поздно. Из недалёкой пустыни ветер принёс тоскливые завывания шакалов. Словно это Анубис [11], бог умерших, изображавшийся всегда с головой этих ночных хищников, встречал только что зарезанную Амру.

— По скольким трупам мне ещё придётся пройти, чтобы стать царицей Египта? — спросила себя Тии. — Ничего, сяду на престол, а там уж отмолю все грехи.

Она ещё не знала, что вступила на путь, идущий по замкнутому кругу: ведь для того, чтобы отстоять власть, требуется значительно больше трупов, чем для её достижения. И этому нет конца! Но сейчас Тии молила богов только об одном: она хотела заснуть, хоть ненадолго, но забыться! Иначе голова лопнет от того напряжения, в которое её загнали события злополучного дня. Под утро, когда в окна под потолком было видно посеревшее небо без звёзд, боги смилостивились: Тии заснула. Она лежала на ложе, свернувшись калачиком, стонала во сне, дёргала головой и морщилась, словно от сильной боли.

Ранним утром следующего дня по кривым, подметённым и обрызганным прислугой из больших кувшинов водой, жёлто-серым улочкам Фив, на которые стены невысоких домов, глинобитные ограды и высокие пальмы отбрасывали длинные синевато-прохладные тени, шагало множество переговаривавшихся горожан. Все они были нарядно одеты. Мужчины чувствовали себя вполне респектабельно в пёстрых коротких набедренных повязках и чёрных париках, заменяющих головные уборы. Почерневшие от загара спины лоснились, щедро натёртые растительным маслом. Иначе никакая кожа не выдержала бы горячего африканского солнца, которое даже сейчас, в этот ранний час, изрядно припекало. Женщины нарядились в свои лучшие платья. Египтянки в отличие от азиаток не любили пестроты, и поэтому их одеяния были однотонны. Преобладал белый цвет, но много было зелёных, алых, пурпурных платьев. У тех, кто побогаче, края платьев были отделаны ручной вышивкой. И на женщинах, и на мужчинах блестело, сияло и переливалось в утренних лучах множество украшений {59}. Без них египтяне на улицу не выходили. Все спешили на центральную площадь, где должен был состояться смотр войск столичного корпуса, а затем схватки борцов и гонки на колесницах. Фиванцы обожали подобные развлечения.