Олег Капустин - Нефертити. Роковая ошибка жены фараона

Царица встала и вышла в сад, потом спустилась по тропинке к пруду. Она долго стояла и смотрела на воду и белых цапель, которые поминутно взлетали с протяжными криками и кружили над верхушками финиковых пальм. Подчиняясь могучему инстинкту, красавицы птицы готовились к опасному и трудному перелёту в родные края, в северные страны, где будут выводить своё потомство. Жизнь ни на минуту не прекращалась. У Нефи из прекрасных глаз полились слёзы. Она чувствовала себя одной из этих красивых и гордых птиц. Как и они, она готовилась отправиться в путь, только в её случае это будет последний путь. Но что горевать! Она прожила счастливую и трудную жизнь, оставила после себя потомство, которое тоже ждёт непростая, но выдающаяся судьба. Нефи облегчённо вздохнула и вытерла платочком слёзы. Теперь она была готова умереть!

И смерть не заставила себя ждать. Она пришла в облике скромного молодого человека с вкрадчивыми манерами и кланяющегося чуть ли не на каждом шагу. На одном из пальцев его левой руки горел злым холодным светом огромный изумруд. И когда Синунхет, услужливо улыбаясь, протянул царице бокал вина, то, принимая его, она даже не вздрогнула. Нефи отпила сладкую, пахнущую виноградом жидкость и вскоре почувствовала, как яд начал действовать. Царица приказала всем покинуть её. Она встала из-за столика и легла на кушетку. Видения прошедшей жизни обступили её. Вот она, совсем ещё юная девушка, гуляет в саду в звёздную ночь и мечтает о счастье и любви. Вот она в объятиях Тутмеса в их первую ночь в заброшенном храме. А вот она поднимается с Хеви в храм Амона, чтобы выйти из него царицей страны Большого Хапи.

Нефи почувствовала, как на её сознание стали накатываться чёрные волны беспамятства. Но между ними она увидела себя в окружении дочерей, затем рядом с умирающим Эхнатоном, а вот над ней склонился красивый и мощный Хоремхеб. Наконец она ощутила малыша Сеси у себя на руках. Так с видением младенца, окружённого чудным лучезарным светом, Нефертити скончалась. Через полчаса служанки нашли её мёртвой, со спокойным лицом. Лёгкая загадочная улыбка застыла у неё на губах.

Вождь хеттов продолжал кочевать по сирийским степям, когда к нему пришло известие об убийстве его сына и всего посольства, отправленного в Египет. Гнев царя был неописуем. Никогда воины не видели Суппилулиуму таким. Он крушил и ломал всё, что попадало ему под руку. Потом царь выскочил из шатра. Воины в страхе разбегались, чтобы не попасть под меч ослеплённого яростью вождя. Через несколько часов, когда Суппилулиума изрубил на куски подвернувшихся ему под руку двух быков, он, весь в их крови, упал, обессиленный, на вершине холма и пролежал там до утра. А когда первые лучи солнца блеснули на востоке, царь встал и дал богам страшную клятву. От Египта не останется ничего, кроме пепла. Он не станет его завоёвывать, он его просто уничтожит! В долине Большого Хаппи после того, как он пройдёт по ней, не останется ни одного человека, ни одного дерева. Там будут перекатываться на ветру только барханы песка, чёрные от пепла.

Царь отдал приказ собрать всех мужчин страны хеттов и с подвластных ему земель. Огромное войско, больше напоминающее бесчисленную орду диких племён, хлынуло на юг, уничтожая на своём пути всё хоть как-то связанное с Египтом. Караваны египетских купцов, случайно попавшиеся на пути, храмы египетских богов, построенные в прежние столетия в Финикии, торговые египетские фактории в Библе, Тире и Сидоне, мелкие египетские гарнизоны, ещё сохранившиеся в некоторых палестинских крепостях, — всё было сметено беспощадной хеттской метлой. Вскоре войско мстителей оказалось всего в нескольких переходах от восточной границы дельты Большого Хапи.

И тут стало происходить что-то таинственное и пугающее. По ночам по лагерю между шатрами начали мелькать тени людей. Сначала хетты думали, что это просто обычные лазутчики, и пытались их поймать. Но когда одного схватили, то в его мешке обнаружили множество сусликов, полёвок, мышей и прочих грызунов. С писком зверьки разбежались по лагерю. Воины не знали, что и думать. А пойманный египтянин проворно заколол себя кинжалом, чтобы избежать пыток. Когда царю доложили об этом случае, он рассмеялся.

— Уж чем-чем, а мышами нас не испугать! У этих египтян каждое животное воплощает какого-то бога. Вот они и думают, что их боги в виде сусликов и мышей им помогут.

Но через пару дней, когда до египетской границы оставалось рукой подать, в хеттском лагере началось страшное. Тысячи воинов одновременно почувствовали сильный озноб, у них страшно болела голова, а потом и всё тело. На коже стали появляться багрово-синюшные пятна, а затем волдыри, полные желтовато-зелёного гноя. Людей охватило беспокойство, они не могли спать, у них начался бред и галлюцинации. Они и несколько метров не могли пройти из-за сильной одышки и бешеного сердцебиения. На лицах застыло выражение страдания и ужаса. Через сутки тысячи воинов корчились в смертельной агонии в шатрах и на земле по всему огромному лагерю.