Сергей Булыга - Золотое дело

Маркел молчал.

– Но ты не печалься, – сказала Хозяйка. – Теперь всё это не должно тебя тревожить, теперь тебе не нужно возвращаться в тот большой город, название которого здесь никому не интересно, и так и тебе оно тоже очень скоро станет неинтересным, ты забудешь его. Так же как забудешь всех, кто там живёт, пусть даже если среди них было немало очень близких тебе людей, но весь тот мир сейчас умрёт для тебя, а зато этот мир, в котором ты сегодня очутился, наоборот, станет для тебя родным, и ты будешь здесь счастлив. Здесь будет твой дом! Здесь буду я и будут наши с тобой слуги. Придвинься ко мне!

Маркел послушно придвинулся. Хозяйка расстегнула ему шубу, разорвала под ней рубаху у него на груди, пальцы её проникли между его рёбрами, крепко сдавили его сердце и замерли. Было очень больно. Маркел начал задыхаться.

– Терпи! – говорила Хозяйка. – Терпи! Ты мой верный слуга, я твоя верная служанка, я буду слушаться тебя во всём, умрёшь ты, умру и я, поэтому не умирай, мой хозяин!

И Маркел не умер – Хозяйка отпустила его сердце, убрала руку, запахнула на Маркеле шубу, положила его на бок, закрыла ему глаза, стала что-то тихо напевать, и он очень быстро заснул.

Когда Маркел проснулся, уже начало светать, но в пещере было ещё очень сумеречно. Маркел лежал на мягких шкурах, и также и накрыт был шкурами. Шубы на Маркеле не было, и шапки тоже, и валяных сапог – всё сняли, но ему было вполне тепло. Маркел сладко потянулся, начал вспоминать вчерашнее… и оробел, и схватился за сердце. Но сердце стучало ровно, как обычно, и никакого шрама там на рёбрах не было. Колдовство, подумал Маркел, поднял руку и начал креститься, но руку сразу свело. Маркел опустил руку, прочёл «Отче наш», потом ещё раз, потом ещё. Стало легче. Маркел осторожно сел, осмотрелся, но толком ничего не рассмотрел. Тогда он прислушался. Где-то совсем неподалёку слышались голоса. Это, он узнал, Золотая Баба (или Хозяйка, как она вчера себя назвала) за что-то выговаривала служанку, а та несмело оправдывалась. Ну, ещё бы, подумал Маркел, попробуй такой поперечь – беды не оберёшься. И он опять перекрестился, и руку уже не сводило. Маркел осмелел, лёг на шкуры, стал смотреть на потолок и думать. Больше всего думалось о том, кто такая эта Золотая Баба. Никакая она не идолица, думал Маркел, и никакая не золотая, просто волосы у неё рыжие, а кожа золотистая, глаза карие, щёчки…

Ну да! Маркел засмущался, вздохнул. Потом опять начал думать, что никакая она не богиня, а обыкновенная ведьма, каких Маркел по своей службе насмотрелся немало, и даже была ему от кое-кого из них польза. Это когда ему пырнули в бок, а ведьма Акулина его вылечила за три пятиалтынных и отрез сукна. Ну и, конечно, ещё и за то, что Маркел не стал на неё доносить, да и князь Семён сказал: не надо, зачем бабе эти хлопоты – дыба, – и замяли дело.

А тут не замнёшь! Маркел вздохнул, подумал, что ну а как тут быть, как эту ведьму брать, у него ни целовального креста для присягания, ни царской овчинки для показу нет, что он ей скажет? Что предъявит? Да и пока её брать не за что, а сперва нужно обойти всю пещеру, найти то место, где она прячет полученные дачи, опечатать их (а чем?!) и снять со всей здешней дворни расспрос, расписать расспросные листы (а где их взять?) и…

Ну и так далее. А эта ведьма вот так, как вчера, усмехнётся, возьмёт тебя за сердце, сдавит – и из тебя дух вон, а ей забава.

Маркел вздохнул. А Параска, вспомнилось, сейчас, наверное, стоит на коленях в углу, молится, святой Никола хмурится, молчит. Да и как он здесь поможет? Здесь не его земля и не его люди, здесь бесовство одно! Маркел перекрестился, сбился, перекрестился ещё раз…

И замер. Откинулась занавеска, и к нему вошла Хозяйка. Или Золотая Баба. Или кто-нибудь ещё, подумалось, и рука сама собой опустилась. Маркел сидел на шкурах, ждал. Хозяйка села рядом с ним, скромно спросила, как спалось. Маркел ответил, что покойно.

– Дай руку, – сказала она.

Маркел дал правую, более крепкую. Она повернула его руку ладонью вверх и стала водить по ней пальцем, рассматривала линии руки и о чём-то тихо-тихо нашёптывала.

– Колдуешь, – сказал с осуждением Маркел.

– Нет, – ответила она. – Просто смотрю.

– И что видишь? – спросил он.

– Что ты мне до смерти дан, – ответила она.

Маркел облизал губы, они были очень пересохшие, спросил:

– А скоро моя смерть?

– Этого мне говорить нельзя, – ответила Хозяйка. – Зачем тебе это знать? Начнёшь сердиться, злиться. А ты мне весёлый люб! – И она тихо засмеялась. Смех у неё был как колокольчик, ведьма есть ведьма, подумал Маркел, впилась, теперь не отпустит, как быть?!