Сергей Булыга - Золотое дело

– А Золотая Баба куда подевалась? – спросил Маркел.

– Болтают всякое, но наверняка никто не знает, – опять очень нехотя ответил Гычев. – Одни говорят, что её тогда берёзой придавило и она пропала, а другие говорят, что её ничем не взять и она сбежала тогда от нас дальше, за Камень, и там припеваючи живёт, тамошние некрещёные вогулы носят ей дары, а она их за это милует.

– А носят они что? – спросил Маркел.

– Да у кого что есть, – ответил Гычев.

– А куда носят?

Гычев не ответил. Потом опасливо сказал:

– Нельзя об этом говорить. Она этого очень не любит. Услышит, сразу разозлится, когти выпустит, а когти у неё острющие, а…

И тут он замолчал и осмотрелся.

– Ладно, – сказал Маркел. – Не хочешь отвечать, не надо. Да ты, может, и в самом деле ничего не знаешь. Поэтому тогда я буду так: раз мне здесь ничего уже не вызнать, тогда я завтра поеду дальше, в Берёзов. Прикажи с утра подать коней.

– Так это, – растерялся Гычев. – Как это подать? И куда ехать? От нас дальше ямской гоньбы нет. Да и как это я дам тебе коней в такой мороз? Ты же загубишь их. Тебе об этом в Яренске разве не говорили?

– Ну, говорили, так и что?! – строго сказал Маркел. – А у меня государево дело! – И опять достал овчинку. – Видишь?! Она красная! Это значит, что как я сказал, так и будет! А иначе… Сам знаешь. Ну!

– Надо подумать, – мрачно сказал Гычев.

– Думай.

Гычев напыжился, долго молчал, после сказал:

– Да и зачем дальше ехать? Убили Лугуя. Не найдёшь ты его там. И также и ясака не найдёшь. А Золотой Бабы и подавно. Лучше поворачивай в Москву, скажи…

– Молчать! – гневно перебил его Маркел.

Гычев опять напыжился.

– Ладно, – сказал Маркел уже не так гневно. – Вот ты говоришь, что через Камень хода нет. И также и Батищев мне в Яренске говорил. А как тогда Лугуй со своими вогулами сюда каждый год ездил?!

– Ну так Лугуй совсем другое дело, – сказал Гычев. – Лугуй на собаках ездил, а его люди бежали на лыжах. Да и не зимой это всегда бывало, а ещё по осени, до Дмитриева дня, когда ещё мороз несильный и снег неглубокий. А сейчас бы и Лугуй не сдюжил, а только поморозил бы собак.

Маркел задумался. И думал долго. А потом сказал:

– Мне надо в Берёзов. Очень спешно. Меня государев думный дьяк послал! Так что только до утра у тебя времени. А пока что постели мне. Притомился я сегодня очень крепко.

Гычев наклонился к лавке, расправил овчины. Маркел снял шубу, лёг, накрылся…

И задумался. И долго думал, ох, как долго! Вспоминал всё, что ему сегодня сказал Гычев, и что три дня тому назад Батищев, и что ещё раньше Агай, и что Щелкалов, и что князь Семён, и даже что Параска с Нюськой… Но ничего не сходилось! Не о том всё время думалось, чуял Маркел. И также, когда он, наконец, заснул, сны были короткие и бестолковые, значит, во сне думал Маркел, дело ещё нескоро сложится. Ну да и ладно! Ну…

И совсем заснул.

Назавтра Маркел проснулся рано, ещё затемно. Но Гычев был уже в горнице, похаживал возле печи, из печи тянуло жаром. Маркел встал, оделся. Гычев начал накрывать на стол.

– Где твой человек? – спросил Маркел.

– Пошёл по делам, – ответил Гычев.

– А как мои кони?

– Вот он за этим и пошёл. А ты садись пока.

Маркел сел к столу. Гычев выставил кувшин и шкалики, сказал:

– Сегодня Христос родился.

И тотчас за окном послышались колокола. Маркел и Гычев встали и перекрестились, взяли шкалики и выпили, а после сели, начали закусывать. Колокола продолжали звонить. Лепота, думал Маркел, как хорошо всё начинается, сейчас подадут коней, и он поедет, дни с каждым разом будут становиться длиннее, ночи короче, морозы ослабнут, он перевалит через Камень, а там уже и Берёзов рядом. А дальше, если Гычев не кривил, эта Золотая Баба совсем никакая не баба, а дряхлая старуха костлявая, чего костлявых бояться, костлявые всегда…

И вдруг подумалось: а Смерть, она ведь тоже старуха костлявая, так, может, Агай прав: Золотая Баба – это смерть Маркелова! Подумав так, Маркел аж похолодел, начал смотреть по сторонам, прислушиваться…

Но было уже совершенно тихо, колокола не звонили. Ну и что, подумал, успокаивая себя, Маркел, служба началась, вот колокола и замолчали. А какая служба нынче славная – Господь, наш Спаситель, родился! Маркел улыбнулся, посмотрел на Гычева. А тот достал из-за пазухи небольшой, засаленный комок бумаги и начал его разворачивать. Маркел спросил, что это.

– Это я чертёж тебе составил, – сказал Гычев. – Куда и как тебе дальше ехать, кого где спрашивать.