Виктор Поротников - Василий Буслаев

Вот и сегодня, как обычно, в положенное время раздастся стук в дверь, и неумолимый этикет в образе евнухов и всевозможных прислужников заставит василевса подняться с мягкого ложа, надеть скарамангий и красные сапожки, чтобы после молитвы начать прием вельмож, заведующих государственными делами.

Может, хоть в это утро произойдет сбой в заведенном распорядке?

Мануил почти с трепетом ждал этого.

Иной ремесленник не поднимается так рано, как приходится вставать ему, императору. Неужели главный евнух и сегодня не ошибется ни на минуту? Может же кто-нибудь хоть единожды потерять ключи от покоев василевса! На худой конец, может же сломаться клепсидра, показывающая время!

В дверь опочивальни тихонько постучали раз, потом еще.

Мануил мысленно выругался.

Спавшая рядом женщина с разметавшимися по подушке пышными черными волосами пошевелилась, лениво открыла глаза. На ее щеках спелым яблоком полыхал румянец.

Наложница чуть слышно спросила:

– Это за мной?

Мануил мягким движением руки коснулся ее обнаженной груди, столь прелестной и соблазнительной, что ему нестерпимо захотелось приникнуть к ней губами. Однако надо вставать!

– Нет, милая, это за мной, – проворчал василевс, откинув с себя одеяло. – Кого еще в Константинополе с завидным постоянством будят в такую рань!

– О повелитель, – томно простонала наложница, вновь закрывая глаза, – как я тебя понимаю!

«Ну, хотя бы ты понимаешь!» – подумал Мануил, подходя к двери.

Император прекрасно знал лица слуг, ожидающих его за дверью, заранее знал слова, какими встретит его протовестиарий. От этого обыденного однообразия Мануилу делалось не по себе.

Уже умывшийся и облачившийся в царские одежды Мануил восседал на троне за златотканой занавесью, отчаянно борясь с зевотой, когда из соседнего зала до него долетели встревоженные голоса чиновников, ожидающих аудиенции. Это слуга открыл дверь первому из них.

Первым, как всегда, был логофет дрома.

Дверь вновь закрылась, голоса в соседнем покое стали почти не слышны.

– Судя по твоему лицу, Феофилакт, ты пришел с плохими вестями, – промолвил Мануил, выслушав приветствие логофета.

– Это так, повелитель, – склонил голову Феофилакт.

– Молви все по порядку.

– Нынче утром войско германского короля разбило стан под стенами Константинополя. Я распорядился закрыть все ворота, дабы не допустить крестоносцев в столицу.

– Правильно сделал, – сказал василевс. – Наше войско наготове?

– Великий доместик и друнгарий флота здесь, повелитель. Они ждут твоих приказов.

– Что еще?

– Плохие вести из Южной Греции, – проговорил Феофилакт. – Там бесчинствуют сицилийские норманны, грабят города на Пелопоннесе. Мне стало известно, что предводитель норманнов Рожер договаривается с французским королем Людовиком, войско которого также двигается на восток, чтобы совместными силами захватить Константинополь.

– Подлый разбойник! – вырвалось у василевса.

– Этот сын собаки пытается договариваться и с египетским султаном, – добавил логофет.

– Почему дремлют мои флотоводцы и позволяют нашим врагам по морю сноситься друг с другом! – рассердился Мануил. – Друнгария флота ко мне!

– Это еще не все, Божественный, – сказал Феофилакт, и тревога на его лице стала более явственной. – Корабли Рожера и войско Людовика пока далеко от Константинополя, но немецкие рыцари уже у наших стен. Мне доподлинно известно, что бургундский аббат Бернар Клервосский с самого начала призывает короля Конрада по пути в Святую землю захватить Константинополь. Этот нечестивый аббат и поныне находится в войске Конрада. Какие мысли лелеет Конрад, наслушавшись речей полоумного Бернара, одному Богу ведомо. Во всяком случае, под Адрианополем Конрад приказал своим рыцарям обнажить мечи против нас.

– Скверно! Как все скверно! – Мануил положил императорский жезл к себе на колени и в раздумье потер лоб пальцами. – Кругом одни разбойники! Этот Бернар, несомненно, действует с ведома папы римского. Надо поскорее переправить через Боспор войско Конрада.

– Следом за немецкими рыцарями идут толпы крестьян, весь этот сброд тоже придется переправить в Азию, – сказал Феофилакт.

– Переправим и бедноту, но после рыцарей, – раздраженно промолвил Мануил. – Отправь к Конраду послов, пусть они разузнают, с какими намерениями германский король пришел к Константинополю. Заодно пусть послы высмотрят, велико ли у Конрада воинство. Да пусть послы ведут себя с Конрадом подружелюбнее, не хватало только рассердить моего родственника. Войско и флот я отправлю против Рожера.