Иван Франко - Стихотворения и поэмы. Рассказы. Борислав смеется

— Ян! Живо! Живо! Беги, отопри дверь и втащи этих двоих в парадное! Живо, не то их расстреляют на месте!

Ян подбежал с ключом к двери и как раз вовремя втащил Калиновича и девушку внутрь дома. Едва заскрипел ключ, запирающий дверь, на площади послышались голоса команды и шаги целой роты солдат. Офицер, должно быть, видел еще Калиновича, когда тот бежал с площади, но не заметил хорошо, куда и как он скрылся. Поравнявшись с дверями дома, где жила графиня, он скомандовал:

— Compagnic, halt! [84]

Рота остановилась. Офицер, подозвав к себе двух капралов, позвонил у дверей. Внутри ничего не было слышно, никто не отворял. Офицер позвонил еще раз и начал рукояткой сабли стучать в двери и ругаться по-немецки. Наконец дверь открылась. В парадном стоял Ян в богатой ливрее.

— Чем могу служить господину лейтенанту? — спросил он учтиво.

— Кто здесь живет? — строго спросил офицер.

— Пани графиня М…

— Одна?

— Одна.

— Я видел, как сюда бежали бунтовщики, те, что с баррикады стреляли по имперскому войску.

— Пан лейтенант ошиблись, учтиво, но решительно ответил Ян. — Пани графиня не имеет ничего общего с бунтовщиками. Действительно, минуту назад я отпирал дверь, но лишь затем, чтобы спасти жизнь одного имперского чиновника, которого бунтовщики даже в последнюю минуту хотели расстрелять. Вот он!

И Ян, отступив в сторону, указал офицеру и солдатам на Калиновича, — все еще в глубоком обмороке, он лежал на каменном полу. Разумеется, девушки, которую он вынес с баррикады, не было и следа.

— Прошу посмотреть, — продолжая Ян, наклоняясь над Калиновичем. — Под плащом имперский мундир, на руках нет ни следа пороха, только следы чернил на пальцах.

— Todt? [85]— спросил коротко офицер.

— Нет, в обмороке. Должно быть, ударили прикладом по голове. Видите, цилиндр сломан.

— Gut. Ich werde es melden. Когда придет в себя, задержите его. Compagnie, marsch! [86]

И солдаты пошли дальше, а Ян запер за ними дверь. Он все время боялся, как бы Калинович не очнулся прежде времени и не испортил своими признаниями импровизированную им историю. А теперь даже легко вздохнул и возблагодарил бога, что ложь победила.

В эту минуту Калинович застонал и открыл глаза.

— Где я? Что со мной? — спросил он, озираясь по сторонам.

— У добрых людей, — ответил Ян. — Не бойтесь ничего, все будет хорошо.

Калинович сидел на полу и озирался с удивлением. В голове у него шумело, воспоминания недавнего пережитого еще не ожили.

— Где я? Кто вы? — опросил он, снова вглядываясь в Яна.

— Вы в доме пани графини М. Я впустил вас, когда вы убегали…

— Ах! Да! А где же та девушка, которую я нес?

— Наверху, у пани графини.

— Так она не убита?

— Кажется, нет. Пани графиня приводит ее в чувство.

— Больше не стреляют?

— Нет, затихло.

— А не будут искать нас?

— Были уже здесь. Надеюсь, больше не придут.

— Были здесь? Видели меня?

— Видели, Да вы не бойтесь ничего. Ваш мундир, ваши руки, испачканные чернилами, а не порохом, убедили их, что вы не повстанец.

— Слава тебе, господи! — вздохнул Калинович. — Значит, теперь я могу идти домой?

— Я не советовал бы вам. Теперь еще не совсем безопасно.

— Ах да, верно! Слышите? Гудит, трещит — что это такое?

— Ратуша горит. Солдаты окружили ее и не позволяют тушить. Обыскивают дома. Побудьте еще немножко здесь, потом я провожу вас домой.

— О, спасибо вам! — сказал Калинович. — К тому же мне следует поблагодарить пани графиню за ее доброту. Ой!

Калинович при воспоминании о графине попытался встать, но почувствовал боль в пояснице и охнул. Ян помог ему встать, проводил его наверх в свою комнату и, рассказав графине обо всем, принес ему графинчик вина, бисквитов и фруктов. Калинович подкрепился и, сидя в кресле, пока Ян ходил услуживать графине, силился привести в порядок свои впечатления от недавно пережитых страшных минут. У него сильно болела голова, он ощущал какую-то глухую боль в пояснице и во всем теле какое-то отупение, точно после тяжкой работы.

В комнатке, где он сидел, было уже почти совсем темно. Вошел Ян и поставил на стол две зажженные свечи. Вслед за тем отворилась дверь, и вошла графиня.

Калинович почтительно поблагодарил ее за спасение, поцеловал ей руку и просил позволения отправиться к себе на квартиру. Графиня села в кресло у стола и внимательно оглядела его с ног до головы.

— Вы какой-то чиновник? — спросила она с оттенком разочарования в голосе.

— Да, ясновельможная пани, канцелярист при государственной канцелярии.