Уинстон Грэхем - Погнутая сабля [The Twisted Sword]

— Как и много чему ещё. Но теперь всё изменится.

— Твои мальвы...

— Джейн сказала, они пострадали от ночных заморозков. А сирень твоей матери, мне кажется, поскорее нужно подрезать, не то куст погибнет.

— Ты сейчас ходила на шахту?

— Нет-нет, я просто гуляла... С Беном всё хорошо. Все здоровы. А ты так похудел, Росс.

Где-то в долине замычала корова. Далёкий, привычный звук, почти растворившийся в тишине дома.

— Мне так много нужно тебе сказать, — заговорил Росс. — Не знаю, с чего начать.

— Может, первый день, когда ты вернулся домой, не самое подходящее время.

— Прошлую ночь я провел в Треготнане. Я сошел в Сент-Остелле, думал, что смогу добраться домой. Нанял клячу, а она охромела... Есть в моей истории одна повторяющаяся тема — всякая лошадь, какую я ни найму, обязательно охромеет... Или её подо мной подстрелят...

— Под тобой подстрелили лошадь?

— Если честно, аж двух. Но об этом как-нибудь в другой раз. Демельза...

— Да?

— Можешь представить, что мы уехали отсюда только в январе? А кажется, прошла целая жизнь.

— Даже больше, чем жизнь.

— Это да.

Она суетилась, подливала чай сначала ему, потом и себе. Оба пили с молоком, но без сахара. Чай с сахаром — не в корнуольской традиции.

— Маленькую Джейн Эллери вчера укусила собака, — сказала она. — Бродячая, возле Сола. Пёс вёл себя очень странно, рычал и бросался, так что, думаю, его пристрелили. Позвали Дуайта, он для безопасности надрезал место укуса, чтобы очистить рану, а потом продезинфицировал азотной кислотой. Бедняжка Джейн вопила без памяти, но конфеты быстро её успокоили. Но, конечно, пару дней они ещё будут тревожиться.

Росс отхлебнул чая. В гостиной воцарилось молчание.

— А в пятницу Сефус Биллинг убил гадюку с пятью детёнышами, — сказала Демельза. — Он копал картошку. У края Длинного поля.

— Им всегда нравилась та стена, — сказал Росс, — отец меня часто предупреждал.

— Джуд называл их длинными уродинами, — сказала Демельза.

— Я помню.

После яркого солнца снаружи гостиная казалась мрачной.

— А как Кьюби? — спросила Демельза.

— Приедет позже. Я сказал, что ей нужно остаться с нами, пока не родится ребёнок. А потом она может устраивать свою жизнь. Ты согласна?

— Конечно, да.

— Большую часть времени она очень хорошо держалась. Сорвалась только раз. Никогда я не слышал, чтобы женщина так рыдала. Такие страшные звуки, как будто пилят дрова.

— Не надо.

— Мне так повезло, что я нашёл тогда Джереми, — продолжал Росс. — Кажется, он не чувствовал боли. Он... он просил передать, что любит тебя, просил нас присмотреть за Кьюби.

Демельза встала, взяла носовой платок, нежно промокнула ему глаза. Потом утёрла свои.

— У нас здесь столько дел, Росс. Мы совсем запустили дом. Часть зерна ещё не посеяна. И нам надо продать ягнят — я ждала тебя, чтобы решить, сколько. И пятно от сырости на потолке в библиотеке всё увеличивается.

Он смотрел на неё.

А она всё говорила.

— А ещё у нас есть белый турнепс. Кэл Тревейл меня вчера спрашивал...

— Почему ты вот так, одна? Думал, ты не останешься в одиночестве.

— Они сделали, что могли... На той неделе вернулся Стивен после какой-то удачной вылазки. Когда он услышал про Джереми, сразу приехал, оставался две ночи. Потом ему надо было уехать, но Клоуэнс хотела остаться. Я сказала ей — нет. Не стоит, ты ведь скоро вернёшься, да и мне хотелось ненадолго остаться одной. Это правда, у меня нет сил говорить. Язык перестал шевелиться с тех пор, как я это узнала.

— А другие. Верити, и...

— Верити уехала во вторник, потому что Эндрю очень плох. Что-то с сердцем. Обе девочки Кэролайн сейчас дома, и она целый семестр их не видела. Генри в бухте с миссис Кемп, они скоро вернутся. Изабелла-Роуз в школе.

— Ты отправила её в школу?

— К миссис Хемпл, на половину семестра. Ещё до того, как получила твоё письмо.

— Как она пережила эту весть?

— Как и следовало ожидать, — небрежно сказала Демельза, стараясь держаться. — Роялю срочно нужна настройка. Сырой воздух плохо влияет на струны. А тот старый спинет, как ты думаешь, может, нам выбросить его, Росс?

— Ни за что. Это слишком большая часть нашей жизни... Фалмуты передают свои соболезнования и сочувствие.

— Да, хорошо. Думаю, они расстроились из-за Фицроя. Столько людей выразили нам соболезнования, любовь и сочувствие, Росс. Столько добрых слов, это очень поддерживает. Даже мистер Оджерс... Я думаю, с мистером Оджерсом уже пора что-то делать, Росс. В прошлое воскресенье в церкви он снял парик, и, мне сказали, швырнул его в хор. Потом объяснил, что отгонял цикад. В этом году их развелось ужасно много, этих цикад. Думаю, это из-за тёплого лета.