Иосиф Кобецкий (П. Павлов, К. Бецкий) - Русский Рокамболь - (Приключения И. Ф. Манасевича-Мануйлова)

От „занятий журналистикой" Мануйлов перешел к работам в области международного шпионажа, и здесь его успехи достигли своего апогея. Но и в это время, и позже он не оставлял в покое литературы. Забегая несколько вперед и нарушая хронологию, доскажем здесь о его литературных поисках.

В 1904—5 г. в распоряжение Мануйлова было отпущено на субсидирование иностранных газет 16.000 фр. Для той же цели Мануйлову было дополнительно отпущено еще 2200 франков.

Наконец, Мануйлов своей „литературой" становится известен бывшему императору. „Согласно лично распоряжения государя императора, — рассказывает Мануйлов, — мне было поручено издавать в Париже газету. „La Revue Russe на каковое издание выдавались суммы по особому приказу государя. Я, после трех или четырех месяцев издания, увидел бесцельность такого издания, и по моему докладу журнал был закрыт".

Когда Мануйлов был не у дел и просил работы у П. А. Столыпина, последний направил его к своему товарищу А. А. Макарову, а Макаров предложил ему заняться приисканием агентур среди журналистов. „Несколько дней спустя, — повествует Мануйлов, в не раз цитированном нами письме, — я исполнил приказание и приобрел двух агентов (они работают и посейчас). Затем Александр Александрович Макаров приказал мне войти в сношение с подполковником Невражиным и на-

Писано письмо 6 июля 1910 г.

звать ему тех агентов, которые были мною найдены. Я счел долгом в точности выполнить приказание А. А. и представил Невра-жину своих сотрудников. Во время моей работы с Невражиным я был командирован в Париж и там устроил издание книги „Правда о кадетах", напечатав ее в „Nouvelle Revue".

Получив вкус к литературе, Мануйлов отдал ей много времени, когда отошел или, вернее, был отстранен от работы для департамента полиции. Это было много позднее — когда И. Ф. много писал в „Новом Времени" и „Вечернем Времени". Но о литературной, в узком смысле слова, деятельности его мы говорить не будем, а возвратимся теперь к расцвету его основной деятельности.

Пока же отметим один учиненный в Париже, ловкий ход Мануйлова, принесший ему впоследствии весьма заслуженные плоды. Интересен этот ход и по тому, что рисует еще одну характерную сторону Рокамболя — его страсть к интриге ради интриги, к предательству ради предательства. Взысканный милостями всесильного Плеве и целиком зависевший от него, он, ради удовлетворения этой своей страсти, не задумался выдать своего патрона посетившему в 1903 году Париж С. Ю. Витте, находившемуся к тому же в то время в полной опале.

Вот что рассказывает об этом сам Витте [9] „Воспоминания" т. I, 248–249.

„Во время моего пребывания в Париже как-то ко мне зашел некто Мануйлов, один из духовных сыновей редактора „Гражданина" кн. Мещерского, назначенный Плеве после Рачковского в Париж по секретным делам, чтобы сказать мне, чтобы я на него не гневался, если узнаю, что за мною следят тайные агенты. Это, мол, не его тайные агенты, а Плевенские, — сопровождавшие меня прямо из Петербурга.

И действительно, на другой день некоторые члены французского министерства сообщили мне через. третье лицо, что за мною следят русские филеры. Когда затем я начал обращать внимание, то и я заметил их и, вернувшись в Петербург, благодарил Плеве за заботу о моей безопасности, что немало его сконфузило".

Русско-японская Еойна открыла горизонты перед жадными взорами Мануйлова. Наблюдения за римско-католиками, возня с прессой— все это были мелочи в сравнении с деятельностью в сфере военного шпионажа, да еще в период войны. Разведки, контр-разведки окружены были глубокой тайной и оплачивались крайне высоко.

Не прекращая забот о прессе и получая из департамента общих дел и департамента полиции специально на прессу до 9000 рублей ежегодно, Мануйлов устремился к организации специально военного шпионажа. Департаментская справка следующим образом излагает его деятельность:

„С начала военных действий в Японии против нашего отечества, Мануйловым была учреждена непосредственная внутренняя агентура при японских миссиях в Гааге, Лондоне и Париже, с отпуском ему на сие 15.820 рублей; благодаря сему представилось возможным, наблюдая за корреспонденцией миссий, получить должное освещение настроений и намерений нашего врага; кроме того, Мануйлову удалось получить часть японского дипломатического шифра и осведомляться таким образом о содержании всех японских дипломатических сношений; этим путем были получены указания на замысел Японии причинить повреждения судам второй эскадры на пути следования на Восток. По возвращении в Россию, Мануйлов получил от департамента поручение организовать специальное отделение розыска по международному шпионству и наблюдению за прибывающими в столицу представителями некоторых держав, сочувствовавших Японии. Энергичная деятельность Мануйлова дала вскоре же осведомленность в отношении английского, китайского и шведского представителей, причем Мануйлов даже сумел проникнуть в тайну их дипломатических сношений, а равно организовал агентуру при турецком посольстве.