Юлия Андреева - Святы и прокляты

Германия так же отказалась принимать во внимание анафему на своего императора. На синоде, собранном королём Конрадом 2 июня 1239 года в Майнце, решили не оповещать германские земли об отлучении императора, дабы не сеять паники. А зимой 15 городов отправили свои войска в Италию, ему на помощь.

Но едва рыцари и солдаты Германии перебрались через Альпы, как пославшие их города тоже подверглись отлучению от Церкви. После этого удара имперские князья образовали два лагеря. Одни призывали заключить мир с Папой, другие всецело поддерживали идею войны. Теперь ситуация могла разрешиться в одном из двух направлений: либо Фридрих раз и навсегда оставит попытки покушаться на папское государство, либо сметёт с лица земли Папу с его Святым престолом.

Ещё можно было договориться, но Фридрих всерьёз взялся за защищающую Папу Ломбардскую лигу, кроме того, он поклялся отобрать у Его Святейшества герцогство Сполего и Анкону. Уже в январе 1240 года генеральный легат Италии, Энцио, ворвался во главе императорских войск в Сполето. А в это самое время сам отлучённый от Церкви император лично читал верующим проповедь с кафедры пизанского собора! После чего в городах Витербо, Фолиньо и Тиволи герольды возвестили...

В этот момент порыв ветра распахнул окна и двери замка «Грех», впуская ликующие трубные звуки, звучащие, казалось, отовсюду: «Готовьте дорогу Господу и мостите ему путь! Открывайте засовы ваших ворот! Ваш император грядёт, жестокий для бунтовщиков и мягкий к вам, при чьём взгляде должны успокоиться все духи, так долго мучившие вас».

— Ну всё! Началось! — с восторгом наблюдая за кружащейся по залу Анной, Рудольфио пытался обнаружить невидимых трубачей, но пока никто не появлялся.

— Города и деревни встречали императора радостными криками. Защищённые крепости открывали перед ним свои врата и опускали подвесные мосты, накрывая столы для его огромного войска, — Фогельвейде говорил всё громче, норовя перейти на пение.

Анна плясала, подпрыгивая и хлопая в ладоши.

— Папа запёрся в крепости Ангелов, подняв подвесной мост. Когда же императорское войско развернулось во всю ширь и мощь перед воротами Рима, люди начали требовать, чтобы стража открыла врата. «Ессе Salvator! Ессе Imperator! Veniat, vaniat, Imperator!» [135]— кричала радостная толпа, а город, точно по волшебству, за одну ночь украсился лавровыми ветками и знамёнами с императорскими орлами и львами.

Тут из ворот крепости Ангелов, в окружении немногих слуг и в полном облачении вдруг вышел сам Папа. Это было в праздник Престола Святого Петра. Перед собой епископ Рима нёс сундучок, который он словно боялся доверить более молодым и сильным рукам.

Выйдя в центр площади, Его Святейшество поставил свою ношу на мостовую, открыл крышку и трясущимися от благоговения руками извлёк оттуда почерневший кусок дерева.

— Это обломок креста, на котором был распят наш Спаситель, — дребезжащим старческим голосом сообщил он толпе, протягивая святыню на вытянутых руках, так, чтобы ближние к нему римляне могли рассмотреть её или даже дотронуться до неё.

Рудольфио тоже потянулся к сокровищу, но его рука прошла сквозь призрачный образ Папы, не причинив тому ни малейшего вреда.

— А это, — Папа извлёк из сундука две почерневших от времени головы с остатками волос, — это головы апостолов Петра и Павла.

Вольфганг Франц невольно схватился за шею, ему вдруг сделалось больно глотать, а граф Гансало Манупелло обнаружил себя висящем на том самом кресте, и лишился чувств от боли и запоздалого отчаяния.

— Здесь лежат римские древности, за которые наш город почитают! Здесь церковь и реликвии, которые вы должны защищать до смерти! Я могу сделать не больше, чем любой другой человек, но я не бегу, ибо ожидаю милосердия Божия, — произнёс старик, после чего снял с головы папскую зубчатую корону и, поцеловав, бережно возложил её над головами апостолов воскликнув: «Вы, святые, защитите Рим, ведь римляне не хотят более его защищать!».

Толпа пала на колени перед Папой, моля его о прощении! После чего горожане сорвали со стен лавровые ветки, вывешенные в честь императора, уничтожили его гербы и, подняв крест против него, встали на защиту Рима. Рим победил!..

Когда принёсший звуки труб ветер покинул замок, хлопнув напоследок дверьми и ставнями, перевернув где горшок, где вазу, раскидав бумаги и переполошив прислугу, друзья привели в чувство его сиятельство, отпаивая вином и перебинтовывая руки и ноги, так как давно зажившие следы от гвоздей вдруг начали кровоточить.