Шарль Лоран - Шпион Наполеона. Сын Наполеона [Исторические повести]

На пороге показался Меттерних. Сердце бедной женщины дрогнуло. Князь одним быстрым взглядом осмотрел комнату, сел на стул подле стола, на котором стояла зажженная свеча, и, обращаясь к людям, стоявшим, очевидно, за дверью, сказал:

— Предупредите меня, когда явятся наши.

Полина не знала, что делать. Очевидно, Меттерних знал о бегстве герцога, но успеет ли он помешать ему или нет? Этот вопрос так терзал ее сердце, что она не выдержала и вышла из своей засады.

— Вы здесь, княгиня? — спросил с удивлением Меттерних. — Вы разве уже кончили ваше прогулку вокруг Шенбруннского парка?

Ясно было, что стратагема Франца удалась и полицейские агенты думали, что она уехала из Гитцинга. Но что стало с герцогом? И напали ли на его след? Это необходимо было выяснить.

— Как видите, князь, — отвечала она и остановилась в дверях соседней комнаты, как бы желая возбранить туда вход.

— Вы напрасно хотите меня уверить, что в соседней комнате кто-то спрятан, — спокойно произнес Меттерних. — Я знаю, там нет никого. Я только что встретил того, кто был здесь с вами. Моя ошибка заключается лишь в том, что, по моему предположению, вы уехали вперед.

— Вы ошибаетесь в том, что видели кого-то, выходящего из этого дома.

— Так это не герцог Рейхштадтский сел с другим человеком в коляску, нанятую в Леопольдштадте?

— Вы смеетесь надо мной: если это был герцог, то вы не допустили бы его бегства.

— Кто говорит о бегстве? Я надеюсь, что этот молодой человек после всех треволнений сегодняшнего вечера преспокойно вернулся в Шенбрунн.

— Конечно, он должен был вернуться во дворец, если вы его видели.

— Видел, как вижу теперь вас. Я даже готов упрекнуть вас за то, что вы нашли нужным нанять почтовых лошадей для возвращения с бала. Это для венцев чрезмерный расход. Впрочем, — прибавил он, вдруг изменив свой любезный, учтивый тон и придавая ему резкий, даже грубый оттенок, — быть может, вы приказали кучеру приехать за вами, чтобы отвезти вас в Италию или куда-нибудь подальше?

— Хорошо, я понимаю, — отвечала Полина, догадавшись, что все погибло, — я проиграла, но, прошу вас, не издевайтесь надо мной, а скажите просто, где герцог и что вы хотите сделать со мною.

— Вот так-то лучше. Поговорим прямо. Герцог теперь, должно быть, находится в Шенбрунне, куда его отвез мой кучер, заменивший вашего. Этот последний, по имени Греппи, неумелый возница, и я не мог поручить ему править экипажем, в котором находился герцог. Я также приказал вернуть сюда и двух ваших знакомых дам, отправившихся в Милан. Граф Зедельницкий их нагнал в нескольких милях от Вены, так как в их экипаже сломалось колесо. Вы видите, что провидение стоит за меня.

— И даже помогает вам нарушить свое слово, — отвечала гневно Полина, — так как вы обещали мне помиловать Фабио.

— Оскорбляйте меня, сколько хотите, я не обижусь. Все ваши планы уничтожены, и вы даже не понимаете, насколько вы пойманы. Впрочем, нам нечего с вами говорить. Вы меня давно знаете, а я вас вполне узнал только сегодня.

— В таком случае, князь, будьте так добры сказать мне, что вы намерены со мною делать.

— Подождите, пока вернется ваша коляска с садовником, который является сообщником княгини Сариа в государственном заговоре. Все заговорщики, как миланские, так и венские, как крупные, так и мелкие, должны быть уличены и подвергнуты строгой каре. У вашего Франца Шуллера находятся в кармане остальные бумаги из того пакета, который вы похитили, и благодаря им я узнаю имена всех ваших сообщников.

Этот удар окончательно сразил Полину. Она не только погубила себя, но выдала всех лиц, упомянутых в бумагах, уже не говоря о Франце, Греппи и белошвейках. Мрачное отчаяние выразилось у нее на лице.

— А, княгиня, — произнес Меттерних, торжествуя свою победу, — вы вздумали разыграть большую роль и уничтожить возведенное мною здание. Напрасно вы хлопотали, оно слишком крепко воздвигнуто, хотя, признаюсь, вы действовали так ловко и энергично, что едва не достигли своей цели. Как бы то ни было, я не хочу, чтобы повторялись подобные попытки, и приму меры, чтобы пресечь зло в корне.

— Все зло произошло от вашей жестокости, князь, — отвечала гордо Полина, — откажитесь от нее. Нет другого выхода.

— Увольте меня от ваших советов, я больше их не спрашиваю.

Хотя Полина вполне сознавала свое поражение, однако она старалась хотя бы на словах не поддаваться Меттерниху, и, вспомнив о розе, брошенной его дочерью на книгу герцога Рейхштадтского в Шенбруннском парке, она смело произнесла: