Том Холт - Козлопеснь

Тоже самое можно сказать и обо мне, когда я пишу прозу. Начиная, я собирался поведать вам историю, затем принялся отклоняться на разные интересующие меня материи, и в итоге брожу вокруг да около; и тем не менее, извольте — вот мы здесь, строго по расписанию, в той точке, где я познакомился с Федрой и где начался долгий процесс сватовства. На самом деле, мы оказались тут чуть раньше, чем надо; поэтому, раз уж нам всем надо дожидаться, когда нас догонит основной поток моего повествования, я расскажу о том, как впервые столкнулся со спартанцами.

Как я сообщал незадолго перед тем, как перейти к Клеону, по результатам чумы в наследство мне достались обширные владения, и с тех пор как я понял, что это означает, ничто не могло отвратить меня от самоличной инспекции всей своей собственности. Филодем и Калликрат в целом одобряли это стремление, ибо достойный муж обязан испытывать интерес к своей земле и не перекладывать заботу о ней на управляющего или раба, и в итоге мы отправились в путь.

В нынешние времена со всеми этими слияниями владений и куплей-продажей земли по коммерческим соображениям дела обстоят совершенно иначе, чем тогда; в те дни земля переходила из рук в руки одним-единственным способом — по наследству, поэтому большинство владельцев более чем двух-трех акров располагало клочками земли там и сям по всей Аттике, и я не был исключением. Помимо земли моего отца в Паллене и Филе (это была хорошая земля даже притом, что лежала она в предгорьях), мне принадлежали наделы и участки от Празии до Элевфер и Оропа. И действительно, все эти наделы были мелкими — на некоторых из них нельзя было расстелить покрывало для пикника, не вторгнувшись при этом на земли как минимум двух соседей, но для меня это было совершенно неважно.

В общем, дядя с братом кое-как потакали моим капризам до Элевфер, но затем их терпение истощилось полностью, и я не могу их винить; я был, надо полагать, совершенно невыносим со своей самодовольной похвальбой. Я настаивал на необходимости проинспектировать каждый клочок до последней пяди, а время года уже было такое, когда разумные люди начинают перемещаться поближе к Городу. Мы успели осмотрели практически все за исключением крохотного участка на склонах Киферона — едва ли пол-акра размером — который вбросили просто в довесок к какому-то брачному соглашению примерно четыре поколения тому назад. В последний раз, когда кто-то удосужился посмотреть, на нем росло несколько жилистых старых олив.

Мы остановились на постоялом дворе в Элевфере, а меж тем начали появляться сообщения, что спартанская армия уже отправилась в свой ежегодный развлекательный поход. Как только Филодем услышал об этом, он тут же заплатил по счету и приказал седлать мулов.

— Но мы ведь еще не уезжаем, да? — спросил я. — Мы не посмотрели киферонский участок.

— Не будь дураком, — сказал Филодем. — Ты слышал, что говорили пастухи. Спартанцы явятся сюда очень скоро.

— Мне без разницы, — сказал я. — Я собираюсь посмотреть свою землю.

— Эвполид, — сказал Филодем терпеливо, — одна из самых замечательных черт земли заключается в том, что она не двигается с места — в противоположность спартанцам. Существует ненулевой шанс, что летом, когда спартанцы уберутся домой, она все еще будет здесь. Если ты настаиваешь, мы съездим сюда еще раз. А сейчас мы отправляемся в город.

— Отправляйся, если хочешь, — сказал я. — А я собираюсь посмотреть свою землю.

— Эвполид, — ответил Филодем уже не столь терпеливо. — Ты можешь делать все, что угодно. Мы с Калликратом возвращаемся домой, пока это еще возможно. Если ты хочешь остаться здесь и погибнуть, это дело твое и твоей души.

Из-за всех осмотренных мной наделов я стал чрезвычайно заносчив, и отвечал в том духе, что шайка воняющих чесноком спартанцев не помешает ни мне, ни моей душе вступить во владение нашей собственностью. Калликрат попытался меня урезонить — он вообще был гораздо более терпелив с идиотами, чем его отец — мною овладело еще большее упрямство, поскольку после его объяснений я и сам понял, что неправ. В конце концов Филодем психанул и выбежал вон. Калликрат остался.

— А ты разве не уезжаешь? — спросил я надменно.

— Не ухудшай свое положение, — яростно сказал Калликрат. — Я не могу бросить тебя здесь, я понятия не имею, какие глупости ты тут натворишь.

— В таком случае поступай, как тебе угодно, — сказал я. — Сразу с утра мы идем смотреть мою собственность.