Уинстон Грэхем - Белла

Он встал на сторону Селины, принял это дело близко к сердцу (нет, к кошельку) и решительно настроен вырвать у меня опеку. В его возрасте, когда осмотрительный меркантильный взгляд становится еще осмотрительнее, полагаю, он применит не грубую силу, а шантаж, к примеру, финансовый, закроет мои счета или даже назло себе закроет Уил-Элизабет, когда ждет исследования новый перспективный ствол.

Так что я подумал, не зайдешь ли ты к нам на чай и канарское около одиннадцати? Я не жду, что ты встанешь на мою сторону, но можешь выступить в качестве арбитра или судьи. Притворись, что это еженедельный визит на Уил-Элизабет, и ты оказался там по странному совпадению, когда он заявится.

Может, все-таки не станешь показывать это письмо кузине Демельзе?

Преданный тебе

Валентин

Росс тут же показал письмо Демельзе.

— Еще супа? — спросила она.

— Нет, благодарю. Съем только пирог с ягненком.

Когда ему подали пирог, Демельза стала расставлять поздние маргаритки.

— Наверняка он решил, ты будешь возражать против того, чтобы я туда пошел, — заметил Росс.

— Тебя гложут сомнения?

— Вряд ли, — Росс сначала хотел рассказать ей о разговоре с Филипом, но передумал.

— Я знаю шесть причин, по которым тебе не стоит идти, и только одну в пользу того, что все-таки стоит.

— И что за причина?

— Ты чувствуешь... ответственность за него. Ревность Джорджа поломала Валентину жизнь, но при этом ты сам дал основания для его ревности.

— А другие шесть причин?

Демельза пренебрежительно махнула рукой.

— Ты прекрасно знаешь эти причины, как и я. Валентин понимает, что ты никакой не арбитр, а будешь противостоять Джорджу. Он знает, что ты не займешь сторону Джорджа.

— Наберись терпения, любовь моя. Я должен сам обо всем подумать.

— Так думай, а не иди на поводу у чувств.

Наутро она спросила:

— Ты пойдешь?

— Да.

— Может, не стоило тогда мне рассказывать, как советовал Валентин?

— Может... Но это нечестно по отношению к тебе.

— А честно ли по отношению ко мне ввязываться в излишние неприятности и подвергать себя опасности?

— Опасности? Те времена давно миновали. Пойми, любовь моя, что за весь период вражды с Джорджем до драки у нас доходило только дважды, и только единожды, насколько я помню, лакеи вышвырнули меня из окна. Но все это случилось двадцать лет назад или больше. Теперь Джордж на двадцать лет старше. Как и я. Мы огрызаемся и срываемся друг на друга, но дальше этого дело не заходит. Когда мы последний раз виделись в этом году, я специально его навестил! И хотя мы не относимся друг к другу дружелюбно, но пришли к соглашению.

— Вытащить Валентина из ямы, которую он сам себе выкопал.

— Ну да. Признаю, он нас связывает...

— Как фитиль?

— Нет оснований так считать. Надо признать, Джордж лежал в постели, когда я к нему пришел, и теперь, после выздоровления, вполне возможно, сожалеет о деловом сотрудничестве. Но как бы мы ни бранили друг друга, мы вряд ли перейдем к насилию.

— Я ничего не имею против помощи Валентину, если она возможна. Но... но спасти шахту Валентина от разорения, а его самого от долговой тюрьмы — это одно, Росс. А что касается того, кто будет воспитывать сына Валентина — это уже затрагивает самое больное место.

Росс взглянул на нее.

— Помню, однажды я пошел в Тренвит, когда меня могли вышвырнуть оттуда... Кажется, тогда еще Дрейк попал в беду. Я взял с собой старину Толли Трегирлса, и он нес ружье для моей защиты. Это сдержало прислугу Джорджа.

— Я прекрасно помню.

— Так вот, на этот раз я должен повидать Валентина. Мне сложно объяснить это стремление. Но я возьму с собой друга. Не ради физической безопасности, а ради спокойного и трезвого разума. Согласен, Джорджу на него вообще плевать. Но таким образом встреча будет выглядеть случайной.

Темные глаза вопрошающе воззрились на Росса.

— Дуайт согласился пойти, — сообщил Росс.

Утро стояло мрачное. На рассвете охрой блеснуло солнце, но вскоре спряталось за низкими облаками, ветер нагнал туман и укрыл им землю и море. День сменил утро, а туман все уплотнялся, становился гуще. Одно утешение, что хотя бы нет дыма, от которого страдает Белла в Лондоне. Туман идет от моря и пахнет морем. В Нампаре свечи горели до десяти утра.

В пятнадцать минут двенадцатого по дороге к Плейс-хаусу возникли расплывчатые очертания трех всадников.

Валентин уповал, что туман попридержит гостей, но выглянув из верхнего окна, узнал Джорджа, стряпчего Гектора Трембата и одного из приспешников Джорджа по имени Бленкоу. Валентин подумал, что когда всадники спешатся, то станут похожи на черных ворон, порожденных туманом, вестников несчастья. Джордж похудел, но остался таким же широкоплечим. При виде его бычьей шеи на Валентина нахлынули детские воспоминания.