Виктор Шендерович - Куклиада

Я никогда не руководил никем, кроме самого себя — и, наверно, не представляю тяжести этого ремесла. Понимаю, что охотников придушить НТВ было в ту пору хоть отбавляй, и охотники эти были, как бы это мягче сказать, не последними людьми в стране, и они ждали повода... И все-таки смерть той программы переживал тяжело.

"Куклы" в эфир не вышли.

Недавно я перечитал тот, двухлетний давности сценарий — и, кажется, понял, что в нем так напугало наших партнеров. Разумеется, не конкретная сатира — были у меня (и благополучно проходили в эфир) куда более злые шутки. Напугало, я думаю, полное соответствие духа пушкинской трагедии и пушкинского текста (которого в моем "Пире..." оставлено было больше половины) происходящему в России весной 95-го года.

Меня это напугало тоже — но именно поэтому я так хотел, чтобы программу увидели миллионы россиян.

История второго запрета — история, напротив, довольно смешная. Утомленное нервной реакцией прототипов, руководство НТВ напомнило мне, что "Куклы", в общем, передача-то юмористическая — и предложило написать что-нибудь легкое, а именно: после "Пира во время чумы", "Дон Кихота" и "Фауста" стилизовать какую-нибудь детскую сказку.

И чуть ли не само, на нашу общую голову, предложило "Винни-Пуха". Через неделю я "Винни-Пуха" принес. Руководство обрадовалось мне, как родному, угостило чаем с печеньем — и минут пятнадцать мы беседовали на общегуманитарные темы. Руководство легко цитировало Розанова, Достоевского и Ницше, время от времени переходя на английский. Мы только что в гольф не играли в кабинете... Я разомлел от интеллигентного общества.

Наконец руководство взяло сценарий и начало его читать. Прочитав же первую строчку, вдруг тоскливо и протяжно прокричало несколько раз одно и то же, довольно демократическое отечественное слово. Я забеспокоился и спросил, в чем дело. Оказалось, дело как раз в первой строчке — известной всей стране строчке из одноименного мультфильма: "В голове моей опилки — не беда!"

И конечно, в "Куклах" ее должен был спеть Самый-Самый Главный Персонаж — но скажите: разве можно было, фантазируя на темы "Винни-Пуха", обойтись без опилок в голове?

Я доел печенье и ретировался, проклиная Алана Милна, Бориса Заходера и всех, всех, всех....

Конечно, теперь оба непошедших сценария можно опубликовать, но, как говаривал один персонаж у О.Генри, "песок — неважная замена овсу"...

Впрочем, случалось, что в невоплощении написанного были виноваты и первые лица страны. Так и не увидела экрана песенка про маркизу, у которой все хорошо, все хорошо... Написана песенка была зимой 96-го, когда рейтинг Ельцина ушел глубоко за ноль — и казалось, никогда не вернется обратно. Но места ей в текущих программах не нашлось, а пока мы думали, что с этим шансоном делать, Борис Николаевич вышел из ступора — и произведение стало совершенно неактуальным.

Пропал сценарий — но, как говорится, других бы бед не было!

...К лету 95-го программа набирала ход, и все складывалось для нее неплохо — хорошая пресса, высокий рейтинг — однако же для настоящей славы народной не хватало самой малости. Не хватало преследования со стороны властей.

Этот путь к славе — самый короткий и, пожалуй, самый российский. Не будем тревожить тени Полежаева и Герцена, есть примеры и ближе. Злые языки утверждают, что в начале шестидесятых молодой, но уже хорошо известный в интеллигентских кругах Андрей Вознесенский поил в цэдээловском буфете молодогвардейского критика Елкина, подталкивая последнего к написанию рецензии на себя.

А критик Елкин певца Гойи и треугольных груш не переносил и в трезвом состоянии. Долго уговаривать его не пришлось: Елкин все, что про Вознесенского думал, написал и отнес в "Правду". И "Правда" это, разумеется, опубликовала. И Вознесенский проснулся знаменитым уже на всю страну, потому что ежели у нас кого метелят в центральном органе — тот, считай, на пути к Нобелевской премии...

Я готов присягнуть, что не поил бывшего и.о. Генпрокурора России Алексея Ильюшенко — хотя бы на том основании, что к телу последнего меня бы близко не подпустили. Уголовное дело против программы возбудилось само.

А впрочем, конечно, не само. Знавшие бывшего и.о. Генпрокурора утверждают, что тот моргнуть не смел без высочайшего одобрения... Конечно же, был ему звонок, да чего там! — мы знаем, из чьего кабинета звонок, и знаем достоверно.

От кого знаем — не скажем. Как писал Сталин Рузвельту, "наши информаторы — скромные люди".