Алан Савадж - Повелительница львов

Я и в самом деле принимала его за дурака, но, понятно, не могла сказать ему об этом.

У него вошло в привычку после ужина на полчаса сажать меня на колени и одной рукой поглаживать по спине, а другой — по ягодицам. В конце концов он был не только мой дядя, но и король, и никто не осмеливался одёрнуть его. Каждый раз, когда он начинал свои похотливые пассы, маман и тётя Мари не переставая хихикали — ни дать ни взять две девчонки — и нарочито громко говорили: «Как его величество обожает свою милую Мег!» Можно предположить, что он питал особую слабость к имени Мег, ибо проявлял такую же привязанность к своей невестке, шотландской принцессе Маргарет, семейная жизнь, которой, — а она была замужем за кузеном Луи, — по слухам, не очень-то ладилась.

Зато мадемуазель Сорель смотрела на меня как на змею, хотя беспокоиться ей, по правде говоря, не стоило. Прикосновения дяди Шарля вызывали во мне отвращение, и я не могла понять, как она, обнажённая, каждую ночь терпит его ласки. Но дядя служил источником нашего благосостояния, и мне приходилось улыбаться, целовать его в щёку и нежно обнимать, рискуя оцарапать лицо о колючий подбородок.

— Вот уж не ожидал от него такой проделки, — шепнул он мне на ухо. — Признайся, Мег, он сделал это с твоей подсказки?

— Боже упаси, ваше величество, — возмутилась я. — Да мне едва удалось не лишиться чувств, увидев его.

Умелое притворство, лицедейство — одно из первых искусств, которому должна обучиться всякая принцесса.

— Но что случилось с графом, ваше величество? Уж не унесло ли его в море? — с невинным видом спросила я. И это притом, что море находилось в сотнях миль от того места, где мы купались.

— Нет, нет, его спасла свита. Говорят, граф весьма расстроен случившимся.

— Вполне естественно, — заметила я.

Мой замысел полностью удался. На следующий день, 22 мая, Суффолк явился в аббатство Бомон-ле-Тур, где мы жили: маман предпочитала держать нас на расстоянии от французского двора с его свободной моралью.

В это раннее утро все мы были en déshabilld [4] Одеты по-домашнему (фр.). , однако узнав, что граф имеет сообщить нам нечто очень важное, в сопровождении нескольких монашенок тотчас же направились в приёмный зал.

Граф дожидался нас в одиночестве, ибо никого из его свиты не впустили в аббатство. Я была одета в тонкое платье поверх ночной рубашки, и, привычно расшаркиваясь, он прямо-таки пожирал меня глазами.

— Ваше величество, — произнёс он, официально обращаясь к маман, как к королеве Неаполитанской. — Я имею честь просить руки вашей дочери Маргариты от имени моего августейшего повелителя Генриха VI, короля Англии и Франции.

От неожиданности маман широко раскрыла глаза.

Однако я, хотя и не поверила своим золам, сразу нашлась:

— У нас создалось такое впечатление, милорд, что вы собирались вернуться в Англию, чтобы посоветоваться с его величеством.

— В этом нет необходимости. Я обладаю полномочиями действовать по собственному усмотрению.

— Ах, негодник! Почему же он до сих пор замалчивал об этих полномочиях.

— К сожалению, — сказала маман, — прежде чем ответить вам, я должна переговорить со своим мужем и королём.

— Его величество Карл, король Франции, — Суффолк с трудом выдавил эти слова, — и его величество король Неаполитанский уже дали согласие на этот брак.

— Что ж, — неопределённо сказала маман.

— Стало быть, всё решено, — вмешалась я.

Через два дня в церкви Святого Мартина в Туре состоялось торжественное оглашение предстоящего брака. Совершением обряда руководил папский легат Питер де Монт, которого специально пригласили несколько дней тому назад, предвидя возможность подобного события. В Качестве доверенного лица Генриха VI выступал граф Суффолк. Я протянула ему руку, он переплёл свои пальцы с моими и, проникновенно посмотрев мне в глаза, поклялся любить и почитать меня, пока нас не разлучит смерть; те же слова повторила и я. Я ощущала сильнейшее волнение. Ведь мне было всего четырнадцать, — день моего рождения — 23 марта, — а я обручилась с самым красивым человеком из тех, кого знала. Однако в тот момент я нисколько не сомневалась, что одного взгляда на будущего мужа будет достаточно, чтобы навсегда вычеркнуть Суффолка из памяти.

После того как весёлый колокольный перезвон возвестил миру о помолвке, мы отправились в аббатство Святого Юлиана, где дядя Шарль, присутствовавший на церемонии, устроил для нас великолепное пиршество. Впервые со мной обращались, как с настоящей королевой. Я сидела во главе стола, между дядей Шарлем и Суффолком, — теперь моё положение оказалось выше, чем у маман, и прислуживали мне четыре графини. Они нарезали для меня мясо, наполняли вином кубок, то и дело вытирая мои пальцы смоченными в розовой воде салфетками. Я достигла подлинного величия.