Владимир Положенцев - Белая Бестия

Белоглазова описывала все в деталях, а Наяденцев и Ростопчин внимательно слушали, не перебивая ни словом, ни даже движением. Замер и сидевший рядом с ней лысый мужчина в золотом пенсне, который все это время прижимался к ней своим мясистым, горячим бедром.

— Да-а, — протянул он, когда Анна закончила рассказ. — Позвольте представиться — подполковник Антонов Аркадий Аркадьевич. Бывший заместитель начальника контрразведки армии Май-Маевского. Хороший был человек Владимир Зенонович, но подвержен некоторым человеческим слабостям. Я был рядом с ним и в походе на Первопрестольную, и когда он руководил тыловыми частями в Крыму. Очень генерал переживал, что сорвал наступление на Москву. Кто-то сейчас говорит, что Владимир Зенонович его просто «пропил». Но это не так. Именно этот порок не мешал ему быть отменным полководцем. Наступление сорвал…

— Знаю, — перебила Анна, — не утруждайтесь, как вас…

— Для вас просто Аркадий. — Он приподнял шляпу.

— Аркадий, вы не могли бы немного отодвинуться, — попросила Белоглазова. — А то вы меня сильно раззадориваете своим обворожительным телом, а впереди еще важное дело.

Все захохотали, в том числе и Антонов. Он как мог отодвинулся к двери авто, покраснел:

— Извините, Анна Владимировна. Я как бы начальник этих двух олухов, которые даже не потрудились сразу представить меня даме. Да-а, теряем мы культурные манеры. Ничего не поделаешь, такова наша нынешняя неприкаянная жизнь эмигрантов.

И сразу стал серьезным:

— О нашей встрече и предстоящем визите к генералу Деникину Одинцову прошу не сообщать. Договорились?

Анна внимательно посмотрела в глаза Антонову, но так и не смогла в них ничего прочитать.

Деникин разлил кофе по чашкам, втянул широкими ноздрями крепкий аромат.

— Обожаю кофе по-латиноамерикански. Но моя Ксюша готовит его даже лучше бразильцев.

Деникин засмеялся, но сообразив, что смех совершенно ни к месту, поправил зеленый галстук, откашлялся.

— С минуты на минуту должен появится один весьма… хм, важный человек и мы уже перейдем непосредственно к делу. Но сразу хочу предупредить, Анна Владимировна, что оно будут нелегким и опасным. Для всех нас.

Анна не успела что-либо ответить. Дверь отворилась. Ксения сказала, что «гость прибыл и сейчас поднимется в кабинет».

Буквально через несколько секунд вошел высокий словно жердь, моложавый мужчина лет 60-ти в кремовом костюме со светлой бородкой, как у Деникина, и тонкими горизонтальными усиками. Быстрые, внимательные глаза остановились на Белоглазовой. Он ей поклонился.

Анна сразу его узнала. Портреты великого князя Николая Николаевича Романова — младшего, бывшего верховного Главкома сухопутными и морскими силами Российской империи, часто печатались в эмигрантских и французских газетах. Кроме того, она несколько раз видела его на Антибе, где князь жил на вилле Тенар.

Белоглазова поднялась, поклонилась. К ней скорым шагом подошел Николай Николаевич, взял за плечи.

— Полноте, мадам, ну к чему реверансы! Все мы теперь равны и перед Богом, и друг перед другом. Покорнейше прошу садиться, — предложил князь, будто он был тут хозяином.

Это отметила Анна и про себя ухмыльнулась — неистребим великодержавный дух. А ведь они, Романовы, по большому счету, пустили великую империю под откос. Как же князь точно олицетворяет осколок прежней, царской России.

Князь принял чашку кофе из рук Ксении, несколько раз поблагодарил, положил в нее сахар, добавил сливок. Долго мешал ложечкой. Потом произнес фразу, от которой Анна вздрогнула. Николай Николаевич почти в точности повторил ее мысли:

— Знаю, о чем вы думаете, глядя на меня старика. Это один из тех Романовых, что уничтожили Россию, отдали ее на растерзание жидо-большевикам. А вы знаете, я считаю, что великие мученические испытания посланы России свыше и если она их выдержит, то возродиться с неимоверной мощью. Труден будет путь этого возрождения, но он неизбежен.

К чему это оправдание? — подумала Анна. Видимо, нелегко князю. Бичует сам себя уже какой год. Сидит затворником в своих замках и бичует. Однако ведь приехал к Деникину и непросто так.

Николай Николаевич резко перешел на другую тему.

— Я знаю кто вы, Анна Владимировна, и по какому поводу здесь. Мне доложили, что вы решили внедриться в банду большевистских агентов Москвы, представляясь красной террористкой. Что ж, смелое решение. Вы уже разыграли, насколько я знаю, несколько спектаклей и теперь требуется завершающий, главный. При чем с нашим, с генералом, участием. Его придумал… как его…