Михаил Цетлин: Декабристы. Судьба одного поколения

Музыка, литература, политика — интересы и увлеченья Лунина были разнообразны, может быть, слишком разнообразны на французский вкус Ожэ. Он увлекался даже модным тогда магнетизмом, который проповедовал аббат Тириа, и сам проделывал магнетические опыты. Он был в сношениях и с другими католическими аббатами, и возможно, что именно тогда принял католичество, к которому уже давно имел склонность. И тогда же у него произошло несколько встреч с герцогом Сен-Симоном, приезжавшим специально для знакомства с ним к баронессе Роже. Гениальный фантазер надеялся найти последователей для своего ученья в России и Лунин казался ему посланным самим Богом для установления связи с этой отдаленной и чудесной страной. Познакомился Лунин, по всей вероятности, и с членами французских тайных обществ. Так проходили через него разнообразные духовные токи: католицизм и сен-симонизм, идеи свободы и теократии. Предшественник и старший брат таких людей как Чаадаев и Печорин, как чувствительный сейсмограф он уже отмечал предвестия будущих духовных бурь и течений, еле заметных еще в то время.

Скоро в судьбе его произошла перемена. Ему снилось, что отец его умер, и как бы в подтверждение его увлечений магнетизмом сон оказался вещим. «Предвечный отец скончался» — шутил он, сообщая об этом Ожэ. Но несмотря на шутливый тон, он был поражен этой смертью. Семейные дела звали его в Россию, да и они ли только? У него были, очевидно, еще другие планы. Разумеется, он думал не о карьере, он презирал официальную мишуру, ленты и звезды, «les crachats», как он презрительно их называл. «Для такого человека, как я, открыта одна карьера, карьера свободы, de libertad» — говорил он Ожэ. Со всем своим французским языком, презрением к русской литературе, католицизмом, он был совсем русским человеком и не мог остаться на Западе. Его звала домой русская, трагическая судьба.

Материальное положение его изменилось, как по мановению волшебной палочки. Он стал миллионером. Банкир Лафитт, через которого шла его переписка с сестрой Уваровой, заехал к нему с визитом. Посещение Лафиттом убогой комнаты русского чудака произвело громовое впечатление на маленькой улице. В пансионе, где он обедал, хозяйка посадила его рядом с дочкой: ведь monsieur Michel всегда любил пошутить с ней. Но её матримониальные мечты быстро рассеялись, — Лунин обнял Ипполита и укатил в Россию.

И вот снова появилась среди петербургской военной молодежи высокая фигура — характерная голова, с белокурыми, коротко стриженными волосами, резкими скулами и висячими усами. Ненадолго внес он с собою в кружок мечтателей и доктринеров дух дерзости и отваги, высоких духовных запросов и невинных чудачеств. Лунин начинал карьеру свободы, de libertad, как пышно, по-испански любил он произносить это слово.

Первые споры шли по вопросу о масонстве. Масонские ложи, через которые прошли в те годы тысячи членов, — играли роль мощного инкубатора, начальной школы идеализма и цивических чувств. Там люди Александровского времени приобретали вкус к тайне и организации; равенство и братская любовь должны были царить в ложах, проникать собою всю жизнь масонов. Храм не из камня и дерева, внутренний духовный храм Добра хотели возвести Вольные Каменщики. Одна только черта отделяла их от того, чтобы секуляризировать масонство, влить простое жизненное содержание в его туманные формулы. Политическое тайное общество задумали те из масонов, кого уже масонство не удовлетворяло. Александр Муравьев, масон одной из высоких степеней, предлагал, чтобы проектируемое им общество существовало в виде одной из терпимых тогда правительством лож. Пестель, тоже масон, но уже совсем остывший к масонству, хотел, не делая из общества фиктивной ложи, всё же сохранить обрядовые формы масонства. Но большинство, хотя они тоже были масонами, высказывалось против непосредственной связи с ложами.

И всё же в Уставе, выработанном для Союза Спасения, явственны масонские черты, и впоследствии можно проследить в политическом движении тех лет тайные подземные струи масонства. По уставу Союза члены делились на три ступени: низшую — Братий, среднюю — Мужей и, наконец, высшую — Бояр. Боярами были ex officio все члены-учредители. Предполагалась, видимо, еще одна низшая ступень — Друзей, к которым причислялись бы все свободомыслящие люди, независимо от того, знали они о существовании Общества или нет. От новопринимаемых в Общество бралась торжественная клятва на кресте и Евангелии; особые клятвы давались и при переходе в высшую ступень. У Александра Муравьева хранилось для этого Евангелие в бархатном малиновом переплете и деревянный крест.