Георгий Северцев-Полилов - Сборник Северцев-Полилов - Княжий отрок

— Прощай, братан! — ответил Василько.

И оба юноши, плотно завернувшись в азямы, заснули.

Росистое утро рано всполошило спавших на дворе дружинников.

Ветром доносило из далекого Киева звуки била из Десятинной церкви.

— Что ж, братан, не раздумал идти? — спросил Фока своего товарища.

— Э, не!..

— Так я пойду в избу, поспрошаю… Коль проснулся старшой, так и тебя отпрошу.

— Ступай!..

Михно не стал задерживать товарищей, и они тотчас отправились в Киев.

Солнце только что взошло… На дороге было непыльно, жары еще не чувствовалось. Весело разговаривая, путники подошли к палисадам стольного города, прошли мимо ходившего на вышке сторожевого дружинника, зорко посматривавшего на степную дорогу, и вошли в самый город.

Киев только что проснулся. Скрипели журавли над колодцами, подымаемые и опускаемые заботливыми хозяйками. Кое-где из труб струился легкий дымок, на площадях раскидывался торг, суетились вороватые ясины, пронырливые жиды, пробовали мечи варяги, перекликались на своем гортанном языке кочевники-половцы. От свежевыпеченного горячего хлеба, расставленного на лотках, валил пар, тянули жалобную песнь слепцы.

Торг оживлялся.

Молодые дружинники подошли к домику, где жили мать и сестра Фоки.

— Може, еще с торга не вернулись?! — заметил Василько, когда товарищ его несколько раз нетерпеливо постучал кольцом калитки. — Пождем!

— Заспались долго! — сказал Фока и ударил рукояткою меча о дубовую доску калитки.

На этот раз стук был услышан. Кто-то порывисто подбежал к калитке и широко распахнул ее перед дожидавшими.

— Матушка! — радостно воскликнул Фока и горячо обнял еще нестарую видную женщину, стоявшую в проеме. — С товарищем пришел тебя навестить!

— Будьте гостями дорогими, входите в горницу! Марина вам сейчас квасу холодного принесет. Поди, за дорогу истомились?

Дружинники вошли в избу.

Молодая девушка, очень похожая на брата, приветствовала Фоку и пытливо взглянула на незнакомого юношу, пришедшего с ним. Скоро застенчивость ее исчезла. Молодость общительна, и девушка весело повела разговор с обоими.

— Сказываешь ты, молодец, что нет у тебя ни роду ни племени. Будь ты мне братцем родимым, так же как и Фока! — приветливо сказала Марина Василько.

— Ой ли, сестрица названая! Обрадовала ты меня, сироту! — весело воскликнул дружинник. — Коли ты меня братом назвала, так пусть и матушка меня сыном своим считает!

Согласилась на это и Елена, мать Фоки. Весело провели полдня молодые люди, рассказывая новости киевские и вышгородские.

— У нашего князя веселье на дворе каждый день, — говорила Марина. — Бояре да дружинники пируют, мед да брагу ковшами пьют.

— А у нас не то совсем, сестра! — ответил Фока. — Князь Андрей хмурым ходит. Забился в домовину ужом и сидит там.

— Скучает по вольной волюшке, по бранному полю. Не с кем силою переведаться, не о ком меч остер притупить, — заметил Василько.

— Довольно, кажись, не мало повоевал, пусть вздохнет! — отозвалась Марина.

— Ой, засиделись мы, Фока. Нам в сборную избу пора! Как бы старшой не осерчал?! — сказал Василько. — Простите пока, матушка и сестрица названые!

— Скорей опять к нам жалуйте! — с поклоном проводили за ворота гостей обе женщины.

Когда дружинники отправились домой в Вышгород, Киев еще больше оживился.

По улицам и закоулкам его сновал народ.

На большом княжем дворе толкались дружинники. Од ни из них пробовали силу, боролись, били через положенное на землю кольцо тяжелую свайку, гигант-варяг выправлял на толстом буйволовом ремне обоюдоострый нож, слышался смех, громкий разговор. У тына стояло несколько дружинников, они поздоровались с вышгородскими товарищами слегка презрительным тоном.

— Эй вы, вышгородцы, скажите своим, чтоб наших баб не забижали! — крикнул им вслед кто-то из киевлян.

Идти обратно было нелегко, солнце пекло, на степной дороге было пыльно и душно. Молодые люди почти у самого Вышгорода присели отдохнуть на траву.

— Коли мать и сестра твои, Фока, меня за родного признали, так давай мы с тобой побратаемся! — горячо сказал Василько.

— Согласен, братец названый! — отозвался черныш.

И они, обменявшись тельниками, крепко обняли друг друга.

В эту минуту со стороны Вышгорода долетел до них звон била.

— Никак, дружину князь сзывает! — воскликнул Фока. — Бежим скорей, побратим!

И оба дружинника побежали к княжему двору…