Георгий Северцев-Полилов: Сборник "Северцев-Полилов: Княжий отрок"

Старый князь одобрил это решение.

Постройка города началась тем, что был поставлен собор во имя бессребреников Козьмы и Дамиана.

Понемногу в Тверь стал прибывать народ, во время последнего татарского погрома разбежавшийся по соседним городам и селам.

Работы усиливались, закипел и торг. Новгородцы мало обращали внимания на поднимавшуюся из развалин Тверь, у них своих забот было не мало.

— Негоже тебе, княже, жить в простом дому, — говорили бояре и старшие дружинники князю Ярославу, — надо тебе срубить княжеские хоромы…

Ярослав сам видел необходимость постройки, но раньше окончания детинца он не хотел приступать к возведению для себя хором.

Крепкий детинец был окончен, высокий тын вокруг был надежным оплотом для жителей в случае неприятельского нападения.

Отсюда могли лететь меткие стрелы на врага.

Только теперь Ярослав решил приступать к постройке себе княжеского терема.

— Пора, пора, княже, — одобрительно говорили дружинники.

Крепкие срубили князю хоромы. Выбрали лес кондовый, вековой, топор даже звенел и с трудом брал твердую, просмолившуюся сосну. Дух в хоромах стоял смолистый, здоровый, голова даже кружилась с непривычки.

— Точно стоялым медом тебя напоили, — шутя говорил Матура, обращаясь к князю, — индо из стороны в сторону качает!

— Здоров этот дух-то, — в свою очередь заметил Всеволод, глубоко вдыхая аромат свежего леса, — смолой тебя всего насквозь проймет.

Дело было летнее, когда ставили хоромы. Солнце горячими лучами выгоняло смолу из дерева и наполняло смолистым ароматом горницы.

— Ой, князь, пожди перебираться-то в новые хоромы, — говорил старик Глеб, давнишний слуга князя, пестовавший его еще младенцем, — дай выветриться горницам.

— Пождем, старик, некуда спешить-то, — ответил Ярослав, — пока хоромы здесь обстаиваются, слетаю-ка я к княгине в Переяславль. Ее да деток повидаю…

— Доброе дело задумал, княже, — проговорил сановитый Матура, — езжай до княгини, поди, скучает по тебе, заодно и княжичей с княжной приласкаешь.

— Без меня обождите окна обслюживать, — приказал князь, — пусть солнцем хоромы пропечет да ветром продует.

— Приказ твой соблюдем, господине княже, — отозвался старик Глеб, — пождем.

— Постой, княже, — проговорил Матура, — прежде чем в путь на Переяславль ехать, позови-ка отца, соборного протопопа, да отслужи молебен, тогда с Богом и поезжай!

— Разумно говоришь, боярин, отслужим, — сказал князь.

В те времена сборы на отъезд были немалы, князь ехал не один, брал с собой часть дружинников, надо было снабдить их на дорогу пищей, коней выходить, всю справу воинскую им собрать.

В назначенный день отслужил протопоп Михаил молебен в новом соборе, благословил на путь князя с дружиной и с колокольным звоном проводил его из нового стольного города.

Стояло раннее утро, когда князь с дружиной двинулся в дорогу.

Погожий август ручался за долгое лето. Леса еще пышно одеты были густою, темною зеленью, в траве нигде не заметно желтых проплешин. Яровые хлеба еще не убраны с полей и волновались золотым морем.

В воздухе звенели жаворонки, гудели труженицы пчелки. Зноя не было, но все же солнце не жалело своих лучей и ласкало все живущее.

Весело было ехать князю, все ему удалось. Поставил он в шесть лет город: построил храм, детинец, наконец, и себе хоромы уладил. Торг закипел. Потянулись лодки и косоушки с низовья, выбегали струги из реки Тверцы. Торговый люд радовался, что сбыт на свои товары в Твери нашел. Соседи, ловкие торгаши, новгородцы, ганзейские приказчики тоже частенько заглядывали в стольный город Ярослава.

Подумал князь и о восстановлении монастыря около старого города, разрушенного татарами.

Занятый такими мыслями, князь весело ехал на своем скакуне. Дружина и его приближенный отрок Юрий едва успевали за ним следовать.

Вдруг княжеский конь запрядал ушами и пугливо отпрыгнул в сторону.

Ярослав удержался в седле и твердою рукою натянул поводья.

— С чего это он? — изумленно спросил князь.

— Ой, не к добру, княже, — сумрачно отвечал Юрий, — косой дорогу ему перебежал.

Поникнул головою на минуту и Ярослав. Перебежавший дорогу заяц, по старой примете, предвещает какое-нибудь несчастье.

— Не к добру, — эхом отозвалась и дружина.

Князь быстро приподнял голову, молодецки тряхнул кудрями и, обернувшись к своим спутникам, громко сказал:

— Охота же верить каким-то бабьим приметам, от судьбы своей и без зайца не уйдешь!