Георгий Северцев-Полилов - Сборник Северцев-Полилов - Княжий отрок

— Не терплю я татар, брат Александр, — горячо возразил Ярослав, — и не хочу им прислуживаться!

Пристально взглянул Александр на брата.

— А я меньше тебя, что ли, их не люблю, а вот езжу в Орду с поклоном. Пойми, брат, что не можем мы им противиться, пока между нашими князьями раздоры ведутся, приходится басурманам кланяться. Согласия-то у нас нет, подняться сообща не можем!

Тяжело вздохнул Александр.

Задумался и Ярослав: понимал он справедливость слов брата.

— Окромя того, вспомни о своих детях, — продолжал Александр, — ведь который год они в полону томятся, басурманами вырастут, веру православную забудут и тебя не узнают!..

— Правда… правда, брате!..

— Соберись-ка, брат, помолись угодникам Божиим и поезжай в Орду, поклонись хану, он и пожалует тебя.

— Голова не гнется, брат…

Пытливо глянул Александр на Ярослава.

— Вспомни детей! Болит, поди, у тебя по ним сердце?

Горько улыбнулся Ярослав.

— Еще как болит-то, брат!

— Так вот ради них, ради твоей родной Твери, ступай в Орду! Послушай братниного совета.

Братья расстались.

Хотя Ярослав и не дал прямого ответа на совет брата, но он решил ехать в Орду на поклон к хану.

Для приличия созвал на совет бояр, старших дружинников, пригласил владыку.

— Надумал я поехать в Орду к хану, не удастся ли вызволить княжичей и княжну…

— Доброе задумал дело, княже, — заметил Матура, — на пользу родимой Твери и тебе самому этот поход.

Владыка благословил князя, и все остальные советчики одобрили эту поездку.

Стоял конец зимы. В воздухе уже чувствовалась близость весны. Волга вздувалась и синела.

— По бездорожью не моги ехать, княже, пережди, пока пройдут реки и дороги обсохнут, — заметил осторожный Матура.

Только в конце апреля все необходимое для поездки приготовлено. Владыка отслужил напутственный молебен в соборной церкви Козьмы и Дамиана, Ярослав простился с горожанами и, благословясь, поехал в далекий, тяжелый путь.

Ему очень хотелось взять с собою и Матуру, но присутствие его еще нужнее было в Твери, чтоб заправлять вместо князя всеми делами.

Вместе с князем отправились его любимый отрок Григорий и дружинник Всеволод да малая дружина. Всего в поезде было до полусотни человек. —

Матура посоветовал князю взять с собою поменьше людей и везти не особенно дорогие дары хану.

— Разжалобится хан нашею беднотою, дань малую возьмет да и детей твоих возвратит.

Совет Матуры пришелся Ярославу по сердцу. Не близкий путь до Орды, ехать приходилось больше месяца.

— Вернемся ли еще до снега! — гадая, заметил князь.

— Сердце мое чует, княже, что все благополучно будет и раньше нашу Тверь увидим, — сказал Григорий.

— Дай Бог, чтобы вышло, как ты говоришь!

Княжий поезд, бряцая тяжелыми доспехами и оружием, выбрался из города на широкую приволжскую дорогу. Ехали лесом. В опушенном молодою, яркою зеленью лесу звонко раздавалось печальное кукованье кукушки.

— Эх! — досадливо заметил Всеволод. — Как бы нам несчастья проклятая птица не накуковала!

— Полно тебе держать тяжелые думы, — заметил Ярослав, — едем мы по-доброму, по-доброму и назад вернемся.

— Ведь наш путь владыка благословил, — сказал в свою очередь Григорий.

И снова среди путников укрепилась уверенность в благополучном исходе похода.

Пустынные были в те времена берега Волги. Грозный бич, татары, разлившийся широкой рекой по Руси, сильно страну обезлюдил. Редко встречались кое-где сиротливо ютившиеся избы, обитатели которых при появлении вооруженного отряда прятались в подполья, убегали в лес. Нигде не слышно было песни, поля лежали неподнятыми и заросли густо травой.

Печально смотрел Ярослав на опустелые нивы, на обезлюдевший край.

«Так ли я делаю? — думал он про себя. — Враг разорил нашу Русь, обезлюдил ее, а я к нему же еду на поклон, на унижение позорное».

И князь грустно опустил голову.

— О чем закручинился, княже? — участливо спросил его любимый отрок.

Князь не хотел выдавать своих мыслей и уклончиво ему ответил:

— Так, что-то… не по себе…

Долго, с продолжительными роздыхами, ехал князь со своими дружинниками.

Столица ордынского хана лежала там, где перед устьем разветвляется Волга, на левом ее берегу.

Недалеко и Орда. Стали попадаться на пути и татарские сторожевые, спрашивавшие у проезжих ханский ярлык на проезд.

Но вместо ярлыка Всеволод вынимал из тяжелой кисы, висевшей у седла, деньги и давал ханским сторожам подачки.