Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Великий князь Изяслав Мстиславич намекает [126] ...Великий князь Изяслав Мстиславич... - Изяслав Мстиславич (ок. 1097-1154) - князь владимиро-волынский (с 1134), переяславский (с 1143), великий князь киевский (с 1146), внук Владимира Мономаха. Участник междоусобиц. , что ныне он с дядей Юрием и Юрьевичами не во вражде. Передавали, что будто бы говорил великий князь на совете боярам, что собирается воевать лишь с неверными Давыдовичами, а Юрия сия котора не касается, если Давыдовичам поноравливать не будет. И ещё сетовал великий князь, что у Юрия отличный Остерский городок отняли неправдой, и если Юрий пожелает поискать себе вотчины в черниговских землях или ещё где, то великий князь препятствовать не будет...

Оживились мужи, заговорили наперебой. Удача-то какая! Иди и бери Остерский городок, откуда, укрепившись, можно и к стольному Киеву руки протянуть!

- Переяславль проси, княже, Переяславль! Отчий град! - подсказывал воинственный Якун Короб.

Только боярин Громила упрямо молчал, а когда спросили - изрёк противное всем:

- Так мыслю, княже. Если надеешься тамо великое приобрести, то напрасно. Зачем тебе чужие и разорённые войнами да половецкими наездами земли искать, где мало людей осталось, а впредь ещё меньше будет? Ведь без людей земля есть бесполезная пустыня. Ты уже имеешь в своём владении полей и лесов изобильно, только бы людей прибавить. До сего дня ты мудро поступал, от войны уклонялся, новые города строил, сёла людьми наполнял. Сколько иные князья войнами свои владения опустошали, столько у тебя на земле пришельцами люди множились. Идут к тебе, ведая тишину и благоденствие в земле твоей, не токмо от Чернигова и Смоленска, но из-за Днепра и из-за Волги. Благословен поток тот и Богу угоден! Умножаются люди в твоей земле, а с людьми сила и богатство княжества приумножаются. Тако бы и дальше тебе править...

Рассудительная речь Громилы - как ушат холодной воды на разгорячённые боярские головы; даже смиренный Савва смотрит недовольно.

Князь Юрий Владимирович очи опустил долу - думает.

Издваиваются мысли в голове.

Верно говорит Громила, о своей земле думать надо, украшать её городами и храмами, красными сёлами и торговыми рядами...

Но ведь блаженной памяти родителем Владимиром Всеволодовичем Мономахом завещано всему своему потомству: радеть о великом княжении. Может ли Юрий Владимирович не протянуть руки к стольному Киеву, а преж того - к Новгороду, Смоленску, Рязани как к ступенькам будущего восхождения?

И можно ли совместить несовместимое?

Два прозвища были у князя Юрия Владимировича: Долгорукий и Градостроитель. Что перевесит в памяти потомков?

няжеский совет в Москве был последним, на котором собрались почти все близкие Юрию Владимировичу люди. А потом, словно переступив какой-то невидимый порог, старые верные соратники начали быстро выбывать.

Безжалостное время будто ускорило свой бег. Из последних сил тянулись за ним почтенные старцы и - надрывались, достигнув отмеренного Богом предела. Да и то, при здравом размышлении, приходилось признавать: пора!

Ростовскому тысяцкому Георгию Симоновичу, большому воеводе Непейце Семёновичу и огнищанину Корчоме уже за восемьдесят годочков перевалило. Долгожители!

Суздальский наместник Ощера Трегуб, воеводы Пётр Тихмень и Дмитр Георгиевич восьмой десяток разменяли, да и остальные советные бояре ненамного моложе. К кому прикипел в юности князь, тех и держал при себе, новых людей приближал мало.

Прежде, в бодрящей круговерти воинских и державных дел, забывались старческие немощи, а когда наступила вдруг мирная передышка - пошло-поехало!

Занедужил Георгий Симонович. На последнем княжеском совете сидел нахохлившись, как старая больная птица, устало прикрывал глаза, болезненно морщился. А наутро повезли тысяцкого на телеге в его ростовскую вотчину. Князь Юрий Владимирович вышел на двор - проститься. Склонился к изголовью, прикоснулся губами к горячему сухому лбу - как к покойнику приложился. Почувствовал, видно, князь, что видит своего верного дядьку-воспитателя в последний раз, проводил по-христиански. Так и получилось. Вскоре упокоился Георгий Симонович с миром, в согласии с Богом, людьми и самим собой. Мир праху его, достойную жизнь прожил...

Большой воевода Непейца Семёнович из последних сил отстоял полдня возле княжеского креслица, досматривая ратное учение на Великом Лугу, а потом, выслушав благодарственные княжеские слова, промолвил печально: