Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Задуманное Мономах всегда исполнял; хотя трудным и хлопотным оказалось дело. Немало серебра, камней-самоцветов и дорогих мехов уплыло на посольских ладьях в Царьград. А главное, русские полки встали в крепостях на реке Дунае. Для Византии эти полки были как кость в горле...

Император Иоанн сам намекнул о желательности родственного союза с могущественным государем русов. В лето шесть тысяч шестьсот тридцатое! Мономах отпустил внуку свою Добродею, дочь Мстислава, в Царьград. С невестой поехали знатные вельможи и епископ Никита и были приняты с великой честью. А как могло быть иначе? В женихах-то ходил сам император Иоанн!

Как теперь именовать князя Мстислава Владимировича?

Тестем греческого императора, ни больше ни меньше!

Поистине, наступили на Руси Мономаховы времена, и никто не смел слова сказать поперёк могучему правителю и старшему сыну его Мстиславу, ибо такова, видать, воля Божья. Для Православной Церкви благом обернулось участие в свадебном посольстве епископа Никиты. Собор греческих патриархов поставил Никиту Митрополитом всея Руси, на что греки до этого не соглашались, тянули с постановлением. Растроганный Никита по возвращении в Киев самолично подарил Мономаху большой кипарисовый крест, освящённый в Афонском монастыре; такой же крест, но помене митрополичьи бояре отнесли на двор князя Мстислава Владимировича. Многозначительными были эти подарки: Церковь благословила великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха и сына его Мстислава. Тут уж и неразумным стало понятно, что новый митрополит - за Мономаха и Мономаховичей. Тяжёлая гиря на весах власти!

Юрий не завидовал возвышению старшего брата. Быть Мстиславу великим князем, ну и что? Разумно завидовать только достижимому, здравая мужская зависть удесятеряет силы и острит ум, наполняет жизнь смыслом цели. Соперничать же с Мстиславом невозможно ни по старейшинству в роде, ни по славе воина, ни по известности на Руси. Пока невозможно...

А раз так, ни к чему о стольном Киеве думать, дурить голову неисполнимыми мечтаньями. Своё бы княжество сохранить в целости в бурные времена межвластия. Любая смена власти не обходится без смуты. Вот от смуты-то хотелось бы остаться в стороне.

К тому же, если сильный Мономахович (пусть не он, а Мстислав) утвердится на великом княжении, Ростову и Суздалю только на пользу. Так что пусть всё произойдёт, как Богом предопределено.

Мужи с рассуждениями князя согласились. Даже неуклонный сберегатель ростовской ратной силы, старый воевода Непейца расщедрился:

- Надобно будет Мстиславу Владимировичу - подопрём ростовскими полками...

Правда, тут же спохватился и добавил:

- Если сам Мстислав Владимирович попросит и если Ростову та подмога будет не во вред...

Горчинку в благодушный разговор снова подпустил боярин Василий; проговорил медленно, словно размышляя про себя:

- Так-то оно так, но уж больно торопится Мономах... Поход за походом... Может — не дай Господи! - скорую кончину чует? Киевщину, Волынь всю к рукам прибрал, а всё ему мало... Не обратит ли теперь взгляд на Новгород, чтобы привязать к Киеву напрямую? Вот о чём подумать надо, мужи. Недоброго жду...

Промолчали тогда мужи. Василий обвинений не объяснил, просто опасения высказал, спорить было не о чем. Может, так, а может, и не так, Василий не настаивал. Но зарубки в памяти сделали.

Как в воду глядел Василий - потянулся Мономах к Новгороду.

Одно за другим последовали многозначительные события, смысл которых был понятен: Мономах действительно завязывал в Новгороде крепкие узлы.

В лето шесть тысяч шестьсот двадцать восьмое [97] 1120 г. , вскоре после булгарского похода из Киева прислали в Новгород нового посадника Бориса. Не по обычаю прислали, без представления вечниками, но токмо по великокняжеской воле. И новгородцы ничего — стерпели, хотя и поворчали старые бояре, ревнители обычаев. Два года просидел посадником Борис.

По кончине Бориса новгородские мужи времени не упустили, единодушно выбрали на посадничество достойного мужа из старинного боярского рода Дмитрия Завидовича. Из вежливости отправили послов в Киев - испросить великокняжеского согласия. Надеялись, что не будет супротивничать Мономах, открыто ссориться с новгородской господой великому князю ни к чему. Да и трудно оспорить Дмитрия Завидовича - знатен, уважаем, разумен.

Послы вернулись с великокняжеским постановлением.

Порадовались в Суздале, что больше не властвует над Новгородом прямой киевский ставленник, но оказалось, что радовались напрасно. Вскоре приехал из Новгорода вежливый гонец — звать князя Юрия Владимировича на свадьбу старшего брата. Взял за себя Мстислав Владимирович простую девицу Любаву, дочь новгородского посадника Дмитрия Завидовича.