Игорь Лебедев - Расстрел на площади

— Выходит, и ты Никите Сергеевичу лично должен быть благодарен.

— Так точно, товарищ полковник.

— Вот и думай, под кого теперь мину подкладывают. Под первых лиц страны. Это тебе не два гимнаста на трапеции, которые решили в Америку сбежать, это, брат, широкомасштабная подготовка к государственному перевороту!..

Полковник вновь сделал паузу.

Игорь слушал, сохраняя на лице каменное выражение.

За несколько лет службы в органах он привык ко всякому, однако государственный переворот!.. Это было слишком. Конечно, по поведению некоторых представителей интеллигенции, особенно в столицах, можно было предположить, что посеянная Хрущевым вольность в умах очень и очень скоро даст свои всходы, но если уж в дело вступили и рабочие, то ситуация действительно могла выйти из-под контроля.

В докладной записке Игорь указывал, что главной отличительной чертой нынешней молодой вольнодумной интеллигенции является ее очевидная разобщенность при видимом плакатном единстве, и никто из самых пламенных трибунов не станет класть голову на плаху ради гибнущего собрата. «Старики» же, все еще способные противостоять в силу авторитета и независимости мышления государственной системе — Ахматова, Эренбург, Паустовский, — в борцы не годятся по возрасту и состоянию здоровья. Отсюда вывод: интеллигенция в основе своей остается вполне управляемой, хотя необходимо учесть, что при дальнейшем развитии подобных тенденций возможны всякие эксцессы.

Что до рабочего класса — здесь ситуация была иной. Игорь мало занимался заводским контингентом, но по краткому общению с трудягами с завода Лихачева он заключил следующее: никакие они не гегемоны, а темная серая масса с четко ограниченным кругом требований — зарплату бы побольше, да собственное жилье, да два выходных в неделю. Все. Игорь и сам был удивлен подобным: все-таки пропаганда с детства воспитывала восторженное отношение к «самому просвещенному и передовому в мире классу рабочих». В докладной записке он написал, что подобное положение дел — палка о двух концах: с одной стороны, полуобразованность рабочих и наличие бытовых, «заземленных» желаний дают основания надеяться, что основная масса доверяет правительственному и партийному курсу, не высказывая каких бы то ни было критических оценок, с другой — эту самую темную массу достаточно просто поднять на противоправные выступления, и тут уж ей рот не заткнешь.

Иными словами, дело пахнет керосином.

— У нас имеются данные, что в Москве и в Ленинграде всякими заокеанскими секретными службами подготавливаются массовые антиправительственные акции, — продолжал между тем Бугаев. — Сам понимаешь, тут не до шуток. Если в Москве начнется заварушка, неизвестно, что будет. Наверху опасаются, что даже войска не помогут. Столица, несколько миллионов населения, всех ведь не пересажаешь.

Игорь согласно кивнул: и впрямь, несколько миллионов сразу посадить весьма затруднительно.

Полковник вздохнул:

— Короче, возникла идея. Дельная идея, по-моему. Но тут специалист нужен — высший класс. Чтоб комар носа не подточил. Ты меня понимаешь… — Он мрачно поглядел на собеседника.

— Так точно, товарищ полковник.

— А раз «так точно», тогда слушай. Завтра сядешь в поезд и поедешь… ну, скажем, в Оренбург. Устроишься на завод, — список предприятий возьми у секретаря, сам выберешь, — устроишься и будешь наблюдать, что к чему. Мне тебя не учить, сам знаешь, как действовать в подобной обстановке. Дальнейшие инструкции получишь позже.

Бугаев замолчал. Молчал и Игорь, надеясь, что за сказанным последует хоть какая-нибудь расшифровка. Однако полковник, казалось, считал, что разговор закончен.

— Виноват, товарищ полковник, — наконец проговорил Игорь, — я не понял, в чем заключается собственно идея?

Нахмурившись, Бугаев прозрачными глазами взглянул на собеседника, и тот с трудом удержался, чтобы не поежиться.

— Много будешь знать, скоро состаришься. Сказано: дальнейшие инструкции позже. Можешь идти.

— Значит, в Оренбург? — бодрячески произнес Игорь, подымаясь.

— Можешь выбрать по своему усмотрению. Есть Оренбург, Мурманск, Каменец-Подольский… Куйбышев, по-моему, Саратов…

— Мне бы что-нибудь южнее, — с беспечной улыбкой сказал Захаренко. — Если в отпуск на море не получается, так хоть в командировку в теплые края съездить!

— Хочешь к казакам?

— К казакам?

— Ну да. Мне прислали данные по какому-то захолустному городишку, но там крупный завод… электровозы делают, что ли. В тех местах тоже неспокойно. — Полковник рылся в бумагах на столе. — Зато — юг! Казачки с косами до земли, арбузы… Эх, будь я помоложе, обязательно бы съездил. Имел я в молодости одну чернобровую дивчину, казачку… мечта, а не дивчина! — И Бугаев обнажил в улыбке свои мелкие желтые зубы. — Езжай, Игорек, не пожалеешь! Бабу себе найдешь… может, еще и обженишься там, а? Не обженишься, так хоть пое. шься всласть. И не забудь потом мне за это спасибо сказать, понял? — Он наконец нашел нужную бумажку и прочел ее: — Новочеркасск…