Григорий Панченко - Потерянная принцесса [litres]

Лютгер осторожно придвинулся к двери вплотную. Покачал головой: воистину все Адамовы дети одинаковы! Велико ли различие пред Господом меж деревенскими ребятишками, которые отгоняют неизбывно надвигающийся на них страх, рассказывая друг другу сказки, и орденскими братьями, что упоминают в разговоре названия восточных притч, опасаясь произносить их целиком?

– Сосед никак не мог понять, куда деваются его ягнята, думал, что это волки их таскают, – продолжал парнишка. – К их стадам и впрямь пытался подобраться голодный волк, но верные собаки его отгоняли. Начал добрый пастух догадываться, что причина тут иная. Тогда хитрец решил изловить хищника, чтобы на него свалить свои проделки. Поставил неподалеку от загона петлю, привязал ее к искусно согнутой ветви дерева, и наутро видит: попался зверь, вздернут ловушкой за обе задние лапы, стоит на одних передних, едва земли касаясь.

Несколько детских голосов шумно выразили восторг этим описанием.

– Подошел хитрец с ножом, чтобы зарезать волка и наутро показать соседу. Да только, замахнувшись, услышал вдруг чей-то голос…

Малышня одновременно выдохнула.

– Погоди, неразумный человек, дай мне сказать последнее слово!

А вот эти слова произнес совсем другой голосок, девчоночий. Узнаваемый.

Это, похоже, не просто сказка… Они что там, мистерию разыгрывают? Альбигойское моралите, с «добрыми людьми» в роли праведников и дикими зверями вместо демонов?

– Хитрец испугался, потому как никого вокруг не было, и по всему выходило, что говорит-то волк! – это снова заговорил мальчик. – Ноги у него подогнулись, выронил он нож и сам наземь плюхнулся. А серый этак ясно выговаривает…

– Слушай же, – произнесла Валенса «волчьим» голосом. – Когда-то был я таким же хитрецом, как ты, воровал, чревоугодничал, отчего и умер. Но душа моя не попала ни в ад, ни на небеса. Меня вернули в этот мир – но видишь, каким я стал? Много лет прозябал я в этой мерзкой шкуре, всеми гонимый, вынужденно питаясь сырым мясом, – такова кара за мои былые грехи. Но сегодня вдруг обрел я человеческий голос! Это добрый знак: видимо, скоро вырвусь я из оков бренной плоти, или, на худой конец, вновь стану человеком и постараюсь заслужить место на какой-нибудь из звезд, так призывно мерцающих по ночам… Убив меня, ты совершишь благое дело. Думаю, дар речи мне возвращен для того, чтобы мог я воздать тебе за это добрым советом. Неразумный, бросай дурные привычки, чтобы не случилось с тобою чего-то столь же нехорошего, как со мной!

Лютгер словно окаменел: он слышал хрустальный детский голосок, слова семилетней девочки – но ему казалось, что их словно бы произносит другой человек.

Он даже знал какой.

– Слова волка запечатлелись в сердце пастуха, – как-то по-книжному продолжил мальчик. Неужели и вправду читает? – Он сразу почувствовал отвращение к убийству. «Не стану я тебя убивать, – отвечает. – Раз уж пребывание твое в серой шкуре определено светлым Богом, негоже прерывать его до назначенного срока. Но не горюй: век волка недолог, и вскоре испытание твое само собою закончится. А до тех пор буду я заботиться о тебе, чтобы легче жилось твоей душе».

Рыцарь прислушался: скажет ли что-нибудь сейчас Валенса? Но девочка промолчала.

– И вот он вытащил лапы волка из ловушки, и перевязал его раны, и понес к себе домой. То-то дивились односельчане, глядя на это! И еще пуще дивились потом, когда уложил пастух волка на мягкую подстилку и стал кормить его вкусной кашей. И сам он с тех пор ни кусочка мяса в рот не брал, помня, что в любой живой твари может быть заключена душа, ждущая освобождения.

На этот раз внутри прозвучал какой-то смутный ропот. Наверно, все же не следовало голодному мальчику перед другими голодными детьми в таких подробностях говорить о вкусе каши и правильности отказа от мяса. Рассказчик, кажется, и сам сглотнул слюну, но превозмог слабость – и голос его зазвенел, как у проповедника:

– Через год волк помер от старости. Пастух его похоронил, а потом повинился перед соседом, возместил ему все украденное да и отправился по свету рассказывать людям, что с ним приключилось. Многим он помог стать на путь истинный. Состарившись, ушел он в горы, поселился в пещере, питаясь дикими злаками и родниковой водой, а люди навещали его, беседовали с ним и набирались мудрости. Но однажды застали гости пещеру пустой. Лежала там одежда старца и посох его, а сам он исчез – избавленный от тягот мирских, ушел в обитель сынов света.