Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

Королева венчается с Филиппом Испанским в Винчестере, и на этом празднике она делает из себя посмешище. Она бледна из-за волнений, и на ее квадратном лице застывает насупленное выражение ее отца, когда он о чем-то беспокоился. Она стояла так же, как он на этих ужасных портретах, расставив ноги под юбкой, со сварливым видом, как у курицы. Святые угодники! Ну какая же она целеустремленная старушка! И я понимаю, что она не виновата, ведь нельзя же женщину винить в том, что она стара и не красива, хотя лично я предпочла бы оставаться молодой и красивой и окружать себя подобными мне людьми.

Ну, в день своего венчания она выглядела как могла и одета была подобающим образом: в платье из золотой парчи, с рукавами, расшитыми бриллиантами. И с этого дня во дворе началось напряженное ожидание: сможет ли королева родить мужу наследника.

Переживая непростую беременность во время летней жары, королева Мария решает простить свою неверную сводную сестру и уступает уговорам мужа, принца Филиппа, выпустить Елизавету из-под стражи дворца Вудсток. И наша родственница появляется при дворе одетой весьма скромно, с крохотным арселе поверх рыжих волос, в протестанской черно-белой гамме, очаровательной и пышущей энтузиазмом, как и должно незамужней тетушке.

Она еще один персонаж в процессии, следующей за королевой, куда бы она ни пошла. Но, право слово, хоть Елизавета и стремится отстоять свое старшинство, может ли она в самом деле считать, что у нее есть шансы быть среди наследников королевской короны? Одно ее присутствие напоминает всем о расколе в вере, потому что все знают, что Елизавета – протестантка, как и моя покойная сестра.

Когда двор переезжает в Отлендс, моя мать возвращается домой в Бьюманор и, ни слова не говоря мне или моей сестре Марии, снимает траур и выходит замуж за нашего конюшего Эдриана Стоукса, который служил нам и ухаживал за нашими лошадьми и собаками сколько я себя помню. Мария говорит, что все дело в том, что у нашей матери не было больше денег, чтобы оплачивать его услуги, а без лошадей нам было никак нельзя. А мне кажется, что ей хотелось избавиться от имени Грей, которое мелькало на страницах почти каждого нелегального реформистского памфлета и было известно всему крещеному миру. А замужем за Эдрианом Стоуксом она может похоронить имя мужа-предателя и изменницы-дочери вместе с их телами и, как все остальные, делать вид, что их вовсе не существовало.

Для нее все складывается очень неплохо. Она становится миссис Стоукс, хоть я и знаю, что она всегда будет требовать, чтобы ее называли леди Фрэнсис и отвешивали низкие поклоны, как особе королевской крови. Вот только я по-прежнему леди Катерина Грей. Мария все еще леди Мария, и единственный шанс сменить наши имена – тоже выйти замуж, если кто-нибудь согласится нас взять. И ничто не может скрыть тот факт, что мы, вместе с Елизаветой, Марией Шотландской и Маргаритой Дуглас, – последние из Тюдоров. Каждая из нас имеет права на корону, каждая живет при дворе, ожидая результатов королевского поспешного брака и зачатия. И если королева не родит здорового младенца, подвиг, который ее матери удался лишь единожды, одной из нас выпадет стать наследницей престола.

Одному Богу известно, почему в жизни Тюдоров ничего не складывается гладко. Я, во всяком случае, не понимаю, почему так происходит. Королева Мария не получает такого желанного сына. Когда она отправляется в уединение для родов, у нее уже большой живот, и мы, ее фрейлины, милы и любезны с ней, когда сидим в ее присутствии и шьем детскую одежду. А когда мы выходим в свет, то поднимаем подбородки и заявляем, что не можем обсуждать деликатные дамские подробности с красавцами испанскими кавалерами. Я говорю, что такая девушка, как я, ни в коем случае не брошенная жена, не дама, чей брак был аннулирован в течение недель, не могу комментировать самочувствие королевы, потому как подобные сферы для меня, девственницы, остаются неизвестными. И эту в высшей степени приятную игру мы продолжали с седьмого месяца ее беременности до девятого. Потом, с гораздо меньшим убеждением, до десятого. Как могли, мы скрывали растущее беспокойство, говоря, что, должно быть, королева спутала даты и что роды могут произойти в любой момент, но даже я начинаю понимать, что тут дело неладно.

В это время Елизавета ведет себя как настоящая подлиза, стараясь очаровать фрейлин, проявляя внимание и заботу к лордам и самоотверженную опеку над возлюбленной сводной сестрой, обольщая при этом ее мужа, Филиппа Испанского, который явно видит в ней гарантию упрочения своего положения на тот случай, если его жена умрет при родах.