Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

Между тем бежавший Мазарини прибыл в Гавр и выпустил из заключения принцев (прежде чем их освободили бы сторонники Фронды). Он попытался поставить это себе в заслугу. Конде на сей раз не дал себя провести. Не вступая ни в какие соглашения с фаворитом, принц поспешил в Париж, где был с триумфом встречен своими сторонниками. А Мазарини счел за лучшее покинуть французскую территорию, перебравшись в Германию.

Кардинал великолепно знал, насколько непрочным был «союз двух фронд». Вельможи начали ссориться с парламентом вскоре же после прибытия Конде в Париж. Анна Австрийская получила возможность маневрировать, договариваясь с каждым из принцев поодиночке. А герцогиня де Шеврез рассорилась с принцем Конти, который по тайному сговору с Гонди обещал жениться на ее дочери, любовнице коадьютора, а теперь счел выгодным нарушить свое обязательство. Гонди мало что получил от своего союза с принцами. Вместе с тем уступки, на которые пошла Анна Австрийская, чтобы помириться с Конде, делали его некоронованным королем Франции. И у королевы, и у коадьютора снова появились мотивы для «смены союзов»…

Мазарини расположился неподалеку от французской границы в маленьком рейнском городке Брюле, около Кельна, курфюрст которого с готовностью предоставил убежище беглецу. Парижский парламент продолжал в грозных декларациях и эдиктах осуждать фаворита, обвиняя его, между прочим, в разграблении королевской казны. Сам кардинал, наоборот, горько сетовал на бедность. Эти жалобы, конечно, не следует понимать слишком буквально. Много позднее один современник, аббат Шуази, иронически рассказывал в своих мемуарах:

«…когда кардинал был близок к смерти, его духовник сказал ему со всей откровенностью, что он будет проклят, если не возвратит неправедно приобретенного богатства. «Увы, — со вздохом отвечал тот, — я не имею ничего, кроме полученного от шедрот короля». — «Однако, — возразил исповедник, — нужно различать то, что вам дал король, от того, что вы дали сами себе». — «Ах, если бы дело обстояло так, — сказал кардинал, — то пришлось бы все вернуть».

Пока же кардинал думал не о возврате, а о приобретении земных сокровищ, что ему удавалось делать даже в изгнании. Ведь, находясь за пределами Франции, он продолжал управлять страной. Недаром современники считали Мазарини волшебником, околдовавшим королеву, или по крайней мере тайным супругом Анны Австрийской. Последнее, может быть, и соответствует действительности, хотя главную роль, несомненно, играла умелая зашита кардиналом интересов короны. А продолжать осуществление своей роли фактического правителя Франции кардиналу помогал не «князь тьмы», а хорошо налаженная разведка.

Быть может, секретная служба Мазарини, который продолжал оставаться первым министром Франции, никогда не была столь эффективной, как в эти месяцы, когда он вынужден был укрываться во владениях кельнского курфюрста.

Почти каждый день Мазарини обменивался письмами с королевой. Эту тайную корреспонденцию доставляли агенты, действовавшие под началом Ондедея (будущего епископа) и Барте. Кардинал был настолько уверен в своих агентах, что даже не считал нужным шифровать переписку. Лишь фамилии обозначались цифрами или часто весьма прозрачными псевдонимами. Королева именовалась Серафимом или «15», Мазарини — Небом или «16», Гонди — то Трусом, то Немым (намек на то, что коадьютор в течение некоторого времени не высказывал своего отношения к текущим политическим вопросам) и т. д.

Не менее любопытно и другое: все меньше оставалось лидеров Фронды, за исключением самого Конде и герцога Орлеанского, которые не вели бы секретных переговоров с кардиналом. В конечном счете в 1651 году к Гонди явился посланец королевы маршал дю Плесси-Праслен с известием, что Мазарини крайне не одобряет уступок, сделанных Конде, и советует договориться с коадьютором. Маршал даже показал ему письма кардинала. Гонди не удивился приходу маршала: он поддерживал секретную переписку с герцогом Орлеанским и министром Шатнефом, которые отлично информировали его о том, что происходило при дворе. Еще менее произвел на него впечатление возвышенный тон послания кардинала. Гонди иронически отмечает в своих «Мемуарах», что ему уже приходилось получать не менее прекрасные письма, подразумевая предшествующий этап своего флирта со двором. Коадъютору была передана записка от Анны Австрийской. Снова, как и в прошлый раз, Гонди было назначено тайное свидание в полночь, только на этот раз не на завтра, а в тот же день.