Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

Как справедливо отмечал Ф. Энгельс, революционное правительство в это время искало «мира посредством раскола коалиции. Дантон хотел мира с Англией, то есть с Фоксом и английской оппозицией, которая надеялась в результате выборов прийти к власти, Робеспьер интриговал в Базеле с Австрией и Пруссией и хотел сговориться с ними».

Однако настроения в якобинских кругах были таковы, что за любой попыткой прозондировать возможность заключения мира увидели бы предательство революции. Каждый из политических лидеров, которые были готовы все же предпринять такую попытку, должен был не только действовать окольными путями, но и держать свои действия в глубокой тайне, в том числе и от большинства членов революционного правительства. Именно поэтому приобрела такое значение тайная дипломатия, причем в узком смысле этого слова, т. е. не просто переговоры, содержание которых не предавалось гласности, но и контакты, завязанные отдельными политиками (поскольку речь шла о французской стороне), осуществлялись без санкции и ведома официальных правительственных инстанций.

В конце октября 1793 года, еще до главных побед республиканских армий в том году, в Париж' прибыл натурализовавшийся в Женеве англичанин Питер Льюис Робин, имевший различные поручения от д’Андре. Этот торговец пряностями, в прошлом член Законодательного собрания, уже год находившийся в эмиграции в Англии, осенью 1793 года явно являлся агентом-двойником: он получал деньги и от англичан, и из Парижа на организацию восстания в Ирландии и Шотландии. Перед отъездом Робина д’Андре, ссылаясь на указания неназванного члена английского министерства, предложил выяснить, нет ли сторонников быстрого заключения мира среди членов французского правительства. Фамилии лиц, к которым д’Андре рекомендовал Робину обратиться, свидетельствуют о том, что французский эмигрант имел неплохую информацию о происходящем в правительственных кругах Парижа. Робин привез письма к депутатам Конвента Шабо и Жюльену из Тулузы, которые вскоре были вовлечены в политический скандал, связанный с делом Ост-Индской компании (об этом ниже). Робин имел встречу с Дантоном, который заявил, что Франция не желает никаких завоеваний (кроме Савойи), выступает за признание независимости и за союз с Бельгией (Робин в своем отчете, доставленном в английское военное министерство, ошибочно писал: «Голландией». Он явно спутал Австрийские Нидерланды с Нидерландами — Голландией). После консультации с членами Комитета общественного спасения Дантон направил через Робина и отправившегося вместе с ним швейцарца профессора г. Хайстера предложения, которые в Дондоне д’Андре изложил в специальном меморандуме британскому премьер-министру Уильяму Питту.

Проблема войны и мира остро стояла в конце 1793 года. Военные успехи (взятие Тулона, поражение вандейцев, победа генерала Гоша в Германии и др.) ослабили стремление к миру части тех, кто недавно еще считал переговоры с неприятелем единственным разумным выходом из сложившейся ситуации. Однако мотивы сторонников продолжения войны были различными. Одни видели в этом средство путем новых военных успехов добиться упрочения нового строя, созданного революцией. Другие, в том числе эбертисты, продолжали поддерживать идею «революционной войны», «освобождения» других народов, создания «универсальной республики» с центром в Париже (эту идею настойчиво проповедовал Анахарсис Клоотс).

Дантон был наиболее влиятельным политиком, считавшим целесообразным заключение мира. Если верить информаторам главы роялистской разведки графа д’Антрега, до начала декабря 1793 года и Робеспьер, и Дантон стояли за скорый мир без аннексий или по крайней мере за мир с Англией (принималась в расчет и вероятность падения кабинета Питта). В депеше д’Антрега, посланной в Лондон 31 января 1794 года, говорилось, что якобы 20 января французский министр иностранных дел Дефорж ознакомил Комитет общественного спасения с письмом, полученным на имя Дантона от д’Андре через некоего Роблена (явное искажение фамилии Робина). К этому времени Робеспьер уже принял решение продолжать войну. 7 января он выступил с речью, содержащей резкие обличения английского правительства; были введены суровые меры против англичан, еще находившихся во Франции. Между тем Дантон продолжал считать нужным заключение мира с Англией. Д’Андре и его покровитель английский дипломат Майлс пытались в январе и феврале продолжать переписку с Дантоном; он не ответил им, но переговоры зашли достаточно далеко, чтобы скомпрометировать вождя «снисходительных» — как стали именовать дантонистов за их требования о смягчении террора (через полгода в аналогичном положении оказался сам Робеспьер).