Николай Пахомов - Первый генералиссимус России [Proza.ry]

Особливо недовольствовали те, которые нарекания поимели: «Вон как за малость, на которую тьфу — и растереть, в бараний рог крутит!»

«Не крутенек, а справедлив, — тихо урезонивали их другие. — Попусту никого не обидел».

Впрочем, большинство предпочитало все-таки посапывать да помалкивать.

Смотр московских стрельцов много времени не занял. И оружие, и одежонку опальные блюли, хотя и жили не в собственных домах, а на постое у посадских либо стрельцов курских. Форс столичных служивых блюли. Все бы было хорошо, если бы не их сумрачные лица, что не укрылось от Шеина.

— Может, жалобы какие имеются? — спросил он у полковника Арпова. — Что-то, вижу, невеселы твои стрельцы. Шапки не заломлены, глаза тусклы, носы сосульками мартовскими повисли.

— По семьям да домам своим московским соскучились. Все спрашивают, когда назад, в Москву, возвращаться…

— А никогда.

— Как так? — вылупил по-рачьи глаза полковник.

Он хоть и предполагал что-то подобное, но еще теплил надежду, что некоторые опальные будут царями прощены и возвращены в столицу. И вот на тебе! Как снег на голову среди лета.

За ним недоуменно, недовольно задвигались, зашушукались все громче и громче стрельцы. Вытянули шеи и сопровождавшие. Лишь архипастырь, как и положено обладателю такого сана, остался невозмутим.

— Да вот так! — строго заметил Шеин, от которого не укрылось недовольство опальных. — От государей указ поступил: всем московским стрельцам оставаться в Курске на остатный срок службы.

— Это как же? А семьи? — раздались выкрики из дальних рядов.

— По этому указу вам предписывается строить избы в Курске, — не стал выискивать крикунов Шеин. — А семьи ваши со всем скарбом уже отправлены из Москвы специальным поездом. Скоро тут будут. — И, обернувшись к сопровождавшему дьяку, приказал: — Зачти указ.

Тот, словно этого и ждал. Быстренько запустил белую холеную ручку к себе в складки черного кафтана и, как ворон из-под крыла, выхватил свернутый в рулон большой лист бумаги с восковой печатью на шнуре. Шустро заработав перстами, развернул — и скороговоркой, скороговоркой, при которой даже слов не понять, одно «бу-бу-бу», зачитал написанное.

Так как ропот среди московских стрельцов не утихал, а, наоборот, нарастал, то Алексей Семенович счел нужным добавить:

— Тех же, кто будет недоволен царским повелением, приказано брать в железа и учинять сыск как ворам и государевым ослушникам. Потому, — усмехнулся язвительно, — если у кого имеется желание попасть в Разрядный да Разбойный приказы, милости прошу.

Желающих быть в железах и попасть под сыск не нашлось.

— Будем считать, что все всё поняли, — с долей высокомерия, выпятив нижнюю губу, заметил воевода. — А потому завтра же подать полковнику Константину Арпову челобитные с просьбой о строительстве изб либо подворий в Стрелецкой слободе.

— А для чего? — задал полковник вопрос, по-видимому, возникший у многих опальных стрельцов.

— Чтобы подьячие сосчитали, кому и сколько какого леса надобно, в какую копеечку это обойдется, чтобы казна могла оплатить, — пояснил нетерпеливо воевода.

В рядах опальных стрельцов вновь произошло оживление. Обсуждали услышанное.

— Только о хоромах не помышляйте, — предостерег на всякий случай Шеин особо рисковых да жадных. — На первое время и обыкновенные избы сгодятся. А там, что Бог даст…

Стрельцы вновь шумнули недовольно.

— И имейте в виду, — поднял Алексей Семенович указующий перст вверх, призывая к вниманию, тишине и порядку, — затраты казне придется возместить, если кто избу пожелает оставить за собой.

— Сразу что ли? — спросил кто-то.

— Не сразу, конечно, постепенно…

— И холостым? — поинтересовались те, кто больше о кабаке мыслил, чем о собственной избе.

— Холостым можно и в одном жилище перебиться — тогда и затрат меньше будет, — пояснил воевода, заканчивая данную часть строевого смотра, ибо впереди его ждали жильцы. — Так что, стрельцы московские, а теперь и курские, думайте…

Сказав сие, Шеин в сопровождении начальных людей направился к служивым по отечеству. И он, и все сопровождавшие его лица отчетливо понимали, что с этой категорией служивых стремительного смотра не случится. Не тот контингент.

— Может, казакам да стрельцам разрешим смотр покинуть? — заглядывая сбоку в лицо воеводе, спросил казачий голова Щеглов. — Чего им на солнцепеке самим жариться да лошадок парить?

— И верно, — поддержал его Строев.