Николай Пахомов - Первый генералиссимус России [Proza.ry]

Турки «любезность» Алексея Семеновича оценили и к полудню, когда солнце начало припекать так, что степь зазыбилась маревом, прислали своих парламентеров. Глава азовского гарнизона, комендант крепости Мустава-Гачи, в качестве переговорщиков прислал беев Шаабана и Али-агу — самых знатных турок. А еще, как знак доброй воли, выдал головой Якова Янсена, бежавшего, как известно, к туркам в прошлом году.

Государев изменник за год полностью отуречился, даже веру сменил на магометанскую. Впрочем, ныне от его прежнего лоска и следа не осталось. Стоял на подгибающихся ногах, дрожа как овечий хвост.

— Спасибо за подарок, — бросив брезгливый взгляд на Якушку, как с нескрываемым презрением все русские величали изменника-голландца, поблагодарил парламентеров Шеин. — Государь рад будет несказанно. И по достоинству воздаст Иуде за тридцать серебренников.

Около 6 часов вышел и сам комендант Мустафа-Гачи. Был в парадной одежде, при многих наградах. Подойдя к Алексею Семеновичу, преклонил колено и поцеловал полу его кафтана. Встав, горячо благодарил за то, что гарнизону с женами, детьми и личным имуществом разрешено беспрепятственно покинуть крепость. Краснорожий толмач едва успевал переводить слова коменданта. Затем Мустафа-Гачи мановением руки приказал сопровождавшим его бекам сложить к ногам Шеина знамена и бунчуки. На бархатной подушечке принесены были ключи.

— Прими ключи от города, — поклонился поясно Мустафа-гачи, вручая ключи. — Азов отныне ваш.

— Отныне и навсегда, — улыбнулся Шеин.

Понял или не понял комендант реплику Шеина, неизвестно, но сразу после этого, опустив глаза долу, попросил дать еще время до полдника следующего дня.

— Хорошо — не стал возражать Шеин. — Время получите, но сами все остаетесь в нашем лагере до следующего утра.

20 июля, в воскресенье, русские пехотные и кавалерийские полки неспешно, один за другим стали входить в город. Вошел с генералами туда и Шеин, чтобы принять от Мустафы-гачи пушки, ружья, запасы пороха и ядер, денежную казну.

Когда формальности о приеме-передаче города были выполнены, турки с женами и детьми — всего около 3000 человек — погрузились на 28 будар — грузовых стругов и поплыли вниз по течению, к своим кораблям, по-прежнему стоявшим в море.

— Все, слава Господу нашему, дело сделано, — с нескрываемым облегчением вытер пот с лица Алексей Семенович.

— Слава Господу! — перекрестившись, последовали его примеру генералы и полковники.

Все радовались тому, что почти без потерь взяли вражескую твердыню. И только атаман донцов да походный гетман запорожцев немного хмурились — не довелось их казачкам пограбить турчанок. Жалели, что столько золота уплыло из их рук.

Вслед за Азовом, 21 июля, без единого выстрела сдался и форт Лютик. Двести турок, находившихся там, как и азовских сидельцев, отпустили безбранно, разрешив взять личное имущество и немного продовольствия на дорогу.

Азовская эпопея закончилась.

Когда подсчитали трофеи, то выяснилось, что призом для победителей стало 96 исправных пушек в Азове и 36 в Лютике, 4 мортиры, более 400 тысяч пудов пороха, большой запас ядер, более двух тысяч ружей, несколько десятков пудов олова и свинца. Немалы были запасы хлеба, муки, рыбы копченой и вяленой, копченого мяса, икры и прочей воинской амуниции.

Начиная с 17 июля и заканчивая 21 числом, Алексей Семенович депешу за депешей слал государю скорой эстафетой. Порой в день по несколько, чтобы Петр Алексеевич был в курсе всех событий, происходивших в Азове.

«Бывало, что на юге фортуна от нас бежала, — в одном из ответов пошутил государь, — а ныне так случилось, что у нас очутилась».

И благодарил генералиссимуса за ратный труд.

Еще русские полки, приводя себя в порядок, отдыхали после победной баталии, а в Москве уже по велению Петра Алексеевича и с благословения патриарха Андриана думный дьяк Емельян Украинцев прямо в кафедральном соборе зачитывал царский рескрипт о победе. И здесь немало добрых слов было сказано в адрес боярина Алексея Семеновича Шеина, достойно потрудившегося во славу Отечества.

Забрав отпущенный русскими азовский гарнизон и служивых форта Лютик, турецкие корабли, подняв паруса, отплыли в Стамбул или в Царьград, как продолжали по привычке называть этот город русские люди.

«Теперь и мне можно флот мой покинуть», — решил Петр Алексеевич и, сдав бразды правления «Принципиума» его настоящему капитану, в сопровождении Меншикова и других соратников отправился к Азову. Прибыв, поручил князю Петру Григорьевичу Львову принять крепость под свое воеводство.