Вячеслав Софронов - Сибирские сказания

Схватились они во второй раз. Юлташ-бай всю силу, какая у него была-имелась, выказал, ногами в землю уперся так, что уже лужица подними образовалась, жмет мужичка, давит. А тот хоть бы хны, стоит, лыбится и сызнова бороденку одной рукой пощипывает-поглаживает, да как дернет Юлташ-бая на себя, тот опять упал, проиграл и на этот раз поединок-схватку. Поднялся, ничего понять не может, только глазами лупает.

– Ну что, Юлташ, снова схватимся или и так сдашься, в услужение ко мне пойдешь? – Мужичонка хитро так на него щурится.

– Давай третий раз! Будь что будет!

Схватились. Чувствует Юлташ-бай, что сил у него совсем не осталось, чуть не все выложил в первых двух схватках, а мужичонка даже не взмок, не вспотел, стоит, как и раньше стоял, бороденку свою реденькую почесывает. А в это время луна взошла из-за леса, осветила все вокруг, светло стало, как днем. Юлташ-бай вниз посмотрел, глянул, а от мужичка даже тени нет! Все он тогда понял-уразумел – то пэри перед ним, а никто другой. Похолодело у него внутри, руки ослабли, последние силы пропали.

«Нет, – думает, – если я отступлюсь, то он меня до смерти задавит. Никак нельзя поддаться ему. Не возьму силой, так возьму хитростью».

Изловчился, подставил подножку, да как кинет того на землю через ногу и сверху придавил. Мужичонка закричал, заверещал дурным голосом и. сквозь землю пропал, вглубь ушел, как червь дождевой.

Юлташ-бай едва живой до дому добрался, жене все рассказал, какой случай с ним приключился. А та и говорит, головой качает:

– Не я ли тебе советовала помалкивать про свою силу, а ты меня не слушал, бахвалился почем зря. Вот пэри и решил с тобой злую шутку сыграть.

– Так я же его поборол на последний раз.

– Э-э-э… Плохо ты их знаешь. На том он не успокоится, не даст тебе спокойно жить, попомни мое слово.

И точно. Болеть начал Юлташ-бай с тех пор. Уже того здоровья не стало, силушки поубавилось. А по ночам ему все тот мужичонка плюгавенький снится, манит к себе, шепчет на ухо: мол, не честно он у него поединок выиграл, подножку подставил, отомстить грозится. Совсем Юлташ-баю жизни не стало: днем у окошка сидит, согнувшись, на двор выйти опасается, чтоб с пэри не повстречаться, а ночью тот к нему во сне приходит, донимает.

Зайнап видит, что муж ее совсем плох стал, коль дальше так изводить себя будет, то и помереть может. Решила избавить его от беды-напасти. Порасспросила, где он с тем мужичонкой встретился, да однажды вечерком и отправилась к тому мосту, а с собой прихватила куделю и прялку, орехов кедровых полный карман нагребла. Пришла на бережок к мостку, села, куделю прясть начала, меж делом орехи пощелкивает, на две стороны поплевывает, приговаривает: «Куда кожурка упадет, с той стороны ворог ко мне не подойдет; а кто на ту кожурку ступит, тот бит будет». То старый заговор, который ей мать передала, а тому ее мать научила, чтоб от злых духов пэри обороняться.

Проходит короткий срок, вдруг слышит она, как кожурки захрустели и словно холодный ветерок подул на нее. Оглянулась, а перед ней мужичонка стоит, в рваный халат кутается, одной рукой реденькую бородку гладит, ей кланяется, улыбается:

– Здорово красавица. Не разрешишь рядом с тобой посидеть, поболтать?

– Отчего не разрешить хорошему человеку, если он с добрыми мыслями пришел. Садись, не заказано.

Тот сел, а Зайнап как ни в чем не бывало продолжает свою пряжу прясть и орешки щелкать. Вот мужичок посидел рядышком, покрутился и просит:

– Дала бы, что ли, мне, красавица, орешков пощелкать, давно я их не пробовал, не баловался.

– Возьми, – та говорит, – только учти, они у меня заговоренные, не каждому на пользу пойдут, не всякому по нраву придутся.

– Это как же они у тебя заговоренные?

– А кто другому человеку зла желает, то они внутри у него будут не ядрышками кедровыми, а угольями калеными.

– Ну, ты уж скажешь, – он ей, а сам руку тянет-протягивает.

Насыпала Зайнап мужичонке полную горсть орехов и глядит, что дальше будет. А тот только несколько штук щелкнул, проглотил и как поперхнется, закашляется, словно в горло оса залетела кусачая.

– Ай, ай, – кричит, – что за гадость ты мне подсунула? Почему так жжет изнутри?

– Я же тебе говорила, предупреждала, что заговоренные у меня орешки, а ты не поверил. Знать, черные мысли против меня держишь, коль они, орешки, внутри тебя огнем горят, нехорошее дело задумал-замыслил.

– Тьфу на них. – Мужичонка сплюнул и остальные орехи на землю бросил. – Давай лучше тебе помогу пряжу прясть, чтоб без дела не сидеть.