Александр Елисеев - Картины доисторической жизни человека [В дали времен. Том Х]

Цепи гор и реки служили тому первому колонизатору ненаселенных земель направлениями, которым он следовал, проникая в неведомый для него мир. Сколько Колумбов было среди этих первых насельников земли, которые, можно сказать, открыли и для себя и для своего потомства весь мир ранее, чем разум позднейших их потомков заставил снова открывать его уже по частям!..

Перенесемся же вольной мыслью в тот древний мир, завесу которого для нас снимает наука и воображение, и пойдем со мной, читатель, в самые чащи первобытного леса наших северных стран.

Тихо и безмолвно в девственной лесной глуши, окружающей унылые берега огромных озер, которые протянулись на восток от моря, называемого ныне Балтийским. Ничто не шелохнется в этой необозримой чаще в час полуденный, когда отдыхает всякая тварь, когда дремлет, кажется, сама природа, согреваемая палящими лучами полуденного солнца. Лишь изредка промяучит желтая иволга или стукнет пестрый дятел о кору испорченного дерева, а потом все затихнет опять… Целыми часами все спит, по-видимому, непробудным сном. Но пойдем дальше в это сонное, словно заколдованное царство, и углубимся смелее в чащу первобытного леса.

Если все идти напрямки, мы едва ли проберемся через лес; могучая сила растительности, питаемой соками тлеющей у ее корней целой массы отживших растений, на каждом шагу возрастила настоящие стены из чащи зарослей, переплетенных вьющимися хмелем и повиликой, а с корня обмотанных густыми пучками высокой травы. Нога то проваливается во влажном мху, то запинается в цепкой и густой и лесной поросли; руки отказываются раздвигать, как ткань, заросли, нам не пройти и полуверсты в этой девственной чаще. Надо поискать тропинок.

Они есть и были даже в девственном лесу, но их проложил не человек, а зверь, за которым свежим следом по проторенным тропам шел и он — венец создания — первобытный человек… Эти звериные тропы в лесной чаще, быть может, были и первыми дорогами на земле, первичными артериями, по которым впоследствии разлилась и высшая органическая жизнь, оживившая инертную природу.

Мы — жители севера — не можем себе и представить, чтобы животные прокладывали человеку путь в девственных лесах, но в чащах тропической Африки человек еще и теперь охотно пользуется слоновой тропой или путем, пробитым семьей носорогов и бегемотов к водопою, чтобы пробраться поглубже в дебрь непроходного леса. Звериные тропы эти могут быть даже не тропами только, а настоящими путями, как бы проложенными искусственно через сплошные лесные заросли. Представьте себе, что стадо слонов, а в северных странах диких быков или лосей, испуганное чем-нибудь, мчится по молодому лесу или переселяется, подвигаясь медленно, но кучно, для отыскания себе нового пастбища, и вы поймете, что оно оставит след и в первобытной чаще, как оставляет за собой след человек, пробираясь по густой траве.

Присмотримся внимательнее вокруг, — и мы убедимся воочию, что бесконечный лес населен, и населен бесконечно огромным количеством живых существ. Мало того, мы увидим еще многое другое, чего теперь нам не увидать в наших лесах. Мы встретим целые стала оленей, которым нет теперь подобных; то будут, сравнительно с нашими, исполинские олени с огромными рогами, в несколько раз превосходившими рога нынешних оленей. Мы встретим огромные стада зубров, лосей и северных оленей, которые живут теперь только на далеком севере. Еще больше в те времена встречалось в лесах Европы и Азии различных пород древних быков. Их огромные стада служили часто главным предметом охоты первобытного человека. Некоторых из них он потом поработил себе и одомашнил. Дико тогда обитали в лесной чаще также стада козлов, баранов и свиней; они еще не знали человека и не служили ему. Эти животные, так знакомые нам, были очень похожи на современных, но зоолог найдет в них некоторую разницу, зависящую, разумеется, от условий их жизни и необходимого питания.

Вместе с волками в первобытном лесу бродили и стада тех древних собак, от которых произошла домашняя собака — первый друг доисторического человека. Она первая из зверей присоединилась к человеку, как бы предчувствуя, что, соединяя свою дружбу с этим последним, она становится другом царя и владыки земли. Собака много послужила первобытному человеку, и без нее, быть может, он не одолел бы тех чудовищ, которыми были полны тогдашние леса. Она облегчила, во всяком случае, человеку эту борьбу настолько, что он скоро стал победителем в борьбе за существование, и тогда зародились прочные зачатки культуры. Как ни странно покажется на первый взгляд, но собаке человек каменного века обязан многим, и только тогда слова Зенд-Авесты, что «разумом собаки держится мир», имели глубокое и ценное значение. С верным другом своим — псом — первобытный человек прошел через леса, полные чудовищ, и поселился среди последних, отвоевывая у них право на владычество.