Владимир Стрельцов - Приговоренные ко тьме

Однако, по парадоксальному мнению Сергия, путь к миру, оказалось, лежит через скорейшую и быструю войну. Он заявил далее:

— Считаю необходимым, чтобы Людовик Прованский и Беренгарий Фриульский в немедленном военном противостоянии выбрали бы наиболее достойного занять трон императора франков! На данный момент я не могу отдать предпочтение ни одной из этих ранее не мной коронованных особ. Один из них показал себя неспособным отстоять право свое распоряжаться вверенными ему землями, покинув их на долгий срок. Второй, напротив, в стремлении защитить себя и рабов своих вступил в недопустимый для всякого христианина сговор с безбожными язычниками, которые до сих пор совершают набеги на Милан и Павию. Кроме того, от их разбоя страдают теперь и тевтонские земли, послы которых мне недавно жаловались и просили совета и помощи.

— Если ни один из этих людей, Ваше Святейшество, по вашему разумному и ясному мнению, не заслуживает права стать властителем Италии, не лучше ли подумать об альтернативе им обоим? — спросила Берта.

— Справедливые слова, прекрасная графиня, но стоит помнить следующее. Господь посылает нам земных владык наших, наделяя их качествами и пороками по своему видению и воле, но освящая свой выбор процедурой миропомазания. Тем самым, не является уделом рук человеческих этот выбор оспаривать и на таинство миропомазания посягать. На сегодняшний день претендентов на трон цезаря двое, и это уже слишком много для нашей страны, которая испытывает беды и лишения от двоевластия, в котором суть прячется безвластие вовсе. Не стоит упускать из виду, что эти беды могут стократ усилиться, если у обоих претендентов народится потомство. В этом случае будущее лангобардских земель видится печальным.

— Думается, разумно будет в ваших письмах в Арль и Верону предложить могущественным монархам поскорее разрешить свой спор между собой, — сказала Теодора.

Сергий, по обычаю прищурив подслеповатые глаза, улыбнулся ей:

— Я последую вашему совету, милейшая графиня.

— Волею, данной мне Господом, и испытывая дружеские чувства к своему славному защитнику Альбериху, я прошу последнего на этот раз воздержаться от оказания явной и неявной помощи Беренгарию Фриульскому.

— Я связан клятвой, Ваше Святейшество, — мрачно заметил Альберих.

— У вас будет мое бреве 82 82 Письменное послание папы римского, посвященное второстепенным (в отличие от буллы) проблемам церковной и мирской жизни. , в котором я строжайшим образом прикажу воздержаться от участия в конфликте. Это бреве будет для вас оправданием перед Беренгарием.

— А вас, мой друг Адальберт, я, напротив, попрошу высказаться немедленно в поддержку ваших родственников в Бургундии, — продолжал Сергий, очевидно заранее продумавший все детали разговора.

— Ваше Святейшество! Ваши решения противоречат друг другу и нарушают баланс сил! — воскликнул Адальберт, испытывавший мало желания участвовать в новом походе на Верону, от которого у него остались самые дурные воспоминания. Берта зло толкнула мужа ногой по ноге, но ее жест заметила только наблюдательная Теодора, и последней стоило немало трудов удержать себя от неуместного хохота.

— Ваше недоумение, мессер Адальберт, понятно, ваш гнев вполне уместен, но…. Боюсь, что без этих двух мер наш общий друг Людовик не осмелится сюда даже носком ноги ступить. Чем прикажете его сюда тогда заманить?

— Знаю вас, Ваше Святейшество, бесчисленное число дней, но не перестаю всякий раз удивляться мудрости вашей, — льстиво заметил Теофилакт и добавил, — боюсь, у Беренгария будет немного шансов остаться королем.

Сергий ему не ответил, а возвел к небу глаза свои и постарался придать своему взгляду максимально скорбное выражение лица.

— Есть еще нечто такое, благородные сеньоры, что тревожит мое сердце, наполняет грустью душу и напоминает мне о грехе моем. Восходя по ступеням базилики Святого Петра на трон Апостола, я дал клятву искупить свой грех пред Господом, Верой и Римом и не знать спокойствия и праздных увеселений, пока не восстановлю главный храм Церкви Христовой — Латеранскую базилику, мать церквей христианских!

Адальберт нервно заерзал в кресле, почувствовав недоброе. Теодора в тон Сергию продолжала с обольстительной улыбкой:

— Среди ваших грядущих великих деяний, Святейший, это станет, безусловно, самым значимым!

— Уверен, что мои предшественники и, в первую очередь, сам папа Стефан, учитель и друг мой, также бы приложили все свои силы, чтобы восстановить Латеран, и сделали бы это, если бы Господь не отвел на существование их столь малые дни!