Владимир Стрельцов - Выживая — выживай!

Еще пробираясь сквозь растительность, он понял, что ожидал не напрасно. Заняв свое наблюдательное место все в той же малопочтенной позе, папа с наслаждением предался вуайеризму. Он пожирал глазами Мароцию и всей душой своей был сейчас мысленно на месте своего сына. В один момент он даже вовремя спохватился, ибо сладкий стон готов был сорваться из его уст. Мароция была до умопомрачения восхитительна, пусть и в этот раз любовники не рискнули полностью снять свои одежды. Анастасий, утомившись первым, растянулся на своей несчастной тунике, и Мароция прильнула к нему, перехватив инициативу в любовной игре.

Она повернулась спиной к Сергию, закрывая тому весь обзор, и тот невольно шевельнулся, пытаясь лучше разглядеть происходящее. Неожиданно под его коленом подломился маленький сучок, и Мароция, обернувшись, на секунду внимательно посмотрела в его сторону. Папа замер от ужаса позорного разоблачения, которое, вероятно последует за этим, однако бесстыдница только сменила свою позу так, что папе стало видно все, и, как ни в чем не бывало, продолжила свои ласки. Перед глазами папы вдруг стала расширяться страшная неведомая темнота, легким вдруг перестало хватать воздуха, и понтифик, испугавшись возможной апоплексии, почел за благо до срока покинуть этот грешный сад.

Это было на прошлой неделе, а сегодня снова пятница и снова папа стоит перед своими учениками, держа в руках Библию и собираясь со своими путающимися мыслями, чтобы начать проповедь. А эта маленькая нахалка уставилась на него своими пронзительно черными глазами, бьет себе по губам своим гусиным пером и с какой-то насмешкой глядит на него, как будто знает, какая неистовая борьба происходит в его душе! Папа почувствовал, что лицо его неумолимо заливает краска, и он повернулся к Анастасию с просьбой провести урок. Анастасий, не чувствуя в себе сил и достоинств говорить с учениками о Священном Писании, попросил провести очередной урок письма и папа поспешно махнул рукой в знак своего согласия.

Два часа пролетели незаметно. Подростки забрали свои свитки и, поклонившись папе, заспешили прочь. Анастасий и Мароция, снова не дождавшись благословения, последовали за ними. Папа остался сидеть в своем кресле, одновременно боясь идти и испытывая жгучий соблазн снова посетить Латеранский клуатр.

За этой борьбой понтифик не заметил, как пролетело время. Очнувшись, он первым делом с сожалением констатировал, что сегодня, по всей видимости, опоздал. Громко усмехнувшись самому себе и даже облегченно вздохнув от маленькой победы над своими страстями, он, тем не менее, …..заспешил в сад, посмеиваясь, что дьявол в его душе сегодня все равно остался с носом. Подойдя к самим зарослям сада, он усмехнулся еще раз — в саду царила полная тишина.

Очевидно было, что он действительно опоздал, тем не менее он почему-то вновь начал пробираться на свое место. Добравшись до своего импровизированного поста наблюдений, он почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, а Люцифер смеется ему прямо в лицо!

На известной тунике, утомившись после своих забав и поддавшись чарам Морфея, совершенно обнаженными лежали его сын и дочь консула Рима. Папа поднялся со своих ватных колен, и, судорожно глотая воздух совершенно пересохшим горлом, сделал еще несколько шагов и очутился на поляне. Для начала понтифик еще раз осмотрелся, в страхе, что чей-нибудь посторонний глаз способен будет углядеть его за столь постыдным занятием. Но место было выбрано идеально, кусты акаций и лопухи кротонов поднимались здесь на высоту человеческого роста, а сверху стену растительности дополняли кроны слив и цитроновых деревьев. Убедившись в безопасности данного места, папа взглянул на мирно спящих любовников.

Мароция спала на руке своего возлюбленного, ее алый рот с маленькой родинкой под нижней губой был ангельски приоткрыт, ее черные и уже длинные, почти как у матери, волосы разметались по смятой тунике и по груди Анастасия. Сергий оглядел ее с благоговейным трепетом рыцаря нашедшего, наконец, свой Грааль. О, как она была юна и прекрасна, как божественна и порочна одновременно! Епископу стоило колоссальных усилий привести себя в чувство, его хитрый ум подсказал ему блестящую идею.

Он приблизился к Анастасию, осторожно потряс его за плечо и тут же ладонью заткнул ему рот. Молодой человек открыл глаза и с ужасом уставился на своего отца. Опасения Сергия были излишними — юноша и без того онемел от потрясения и только начал почему-то отрицательно мотать головой. Сергий сделал страшное лицо и, отпустив тому рот, грозно прошептал: