Осип Сенковский - Микерия [Нильская Лилия]

Отсюда придворные служители вели их в восточную галерею, выходящую в сад, и тут молодым намазывали волосы самыми благовонными помадами, высоко взбивая хохлы на маковках, а старшим и важнейшим лицам пудрили по форме парадные парики, завязанные сзади косичками.

После чего каждый из гостей получал от главного церемониймейстера богатую лилию из царских цветников для услаждения своего обоняния, и дворцовые чиновники вводили его в главную залу, где земное солнце, сидя на престоле с своей супругою, земною луной, ласково принимало посетителей, удостаивавшихся поочередно посидеть несколько минут в их присутствии и услышать несколько приветливых слов.

Каждому, по предписанному искони церемониалу, подавали седалища, присвоенные его чину и касте, — первостепенным жрецам великолепные и мягкие кресла, обитые дорогими разноцветными тканями; государственным сановникам развалистые стулья со спинками; воеводам стулья складные; судьям низкие деревянные табуреты, переплетенные камышом, а мудрецам стулья с подушками, надутыми воздухом, как подобает их сидячему сану [20].

Наконец все отправились в столовую палату и началось обеденное угощение [21].

Мужчинам и женщинам, перемешанным попарно или сидевшим отдельными группами, самые красивые невольницы царского терема и самые статные придворные рабы заботливо подносили бесчисленные кушанья и отборные вина из богато нагруженных буфетов. Все были веселы и довольны. К концу обеда, мудрый царь Амосис приказал представить собранно деревянную мумию: это изображение мертвого набальзамированного человека, лежащего на одре, глашатаи, по древнему обычаю, церемониально обносили кругом всех гостей, прикрикивая: «Пейте и веселитесь, братья, пока живы: вот каковы все мы будем после смерти!» — а виночерпии в то же время усердно наливали старые вина в большие чаши, розданные гостям, и началась страшная попойка.

Вдруг загремела музыка. Перед собранием, из глубины залы, закрытой пятью рядами колонн, выступили прекрасные танцовщицы с бубенчиками и пальмовыми ветками в руках. Ими предводительствовала бессмертная фивская балетница, Талина, которая в грации и теперь еще может поспорить с богинею Атор, а в легкости с воздухом. За нею следовали с лирами две отличнейшие молодые певицы. Чудный их голос, сопровождаемый аккомпанементом царского оркестра, упоевал слушателей своей заунывною сладостью столько же, как гармонические звуки Мемноновой статуи, озаряемой поутру первыми лучами солнца.

После того, мудрый царь Амосис предложил славной Елене, дочери Тиндарея и Леды и супруге некоторого греческого царька Менелая, похищенной троянским царевичем Парисом, — она тогда была еще в Египте, — потанцевать перед честным собранием так, как некогда танцевала она в орфийском храме Дианы, когда Тезей, плененный красотою малютки, взял ее к себе в Афины. Но прекрасная Гречанка извинилась болью в правой ноге и предпочла сыграть скорее что-нибудь на египетской арфе.

Этот инструмент был почти единственною ее забавою и занятием во время десятилетнего плена в Мемфисе и Фивах, и она достигла на нем необыкновенного искусства. Игра ее, с аккомпанементом длинной и двойной флейт, басового декахорда и кларнета, и с шумным финалом в барабаны и литавры [22], восхитила всех присутствовавших.