Николай Лугинов - По велению Чингисхана

Когда у Тэмучина родился первенец, получивший имя Джучи, и Джамуха, и Тогрул-хан прислали свои поздравления и подарки…

Тогда и в голову не могло прийти, что степь может столкнуть их в битвах, как врагов. С кэрэитами была жестокая схватка…

С найманами Тогрул-хану не по пути, но и Тэмучину он не поспешит на помощь. Станет выжидать. Нужно послать ему доброго скакуна в подарок – старик до слез любит лошадей…

Близилась полночь. Хан вышел из сурта. Тишина стояла, покой… Он вздохнул. Вздох получился тяжким, всколыхнув, словно ил со дна, успокоившуюся было тоску.

Настанет ли когда-нибудь конец войне, а с нею и его бесконечным заботам, напряженной встревоженности, мучительному поиску выхода и непрестанной думе о всех и каждом? Сможет ли он когда-либо вот так просто идти по степи, смотреть на звезды, видеть в них мирный лик своего отца, не взывая к нему о помощи? Именно идти, а не скакать, подскакивая на крупе коня и вдыхая запах его пота, шагать себе, постигая суть своего пути…

Может, поэтому он и любит ночь, что лишь под звездным небом становится самим собой: беззащитным, каким осознавал себя с первых шагов. Кто он, что он без своих верных тойонов?! Когда-то отец сказал про него: «Мой мальчик очень боится собак…» Ему было страшно обидно это слышать, но при виде собаки у него действительно немели ноги. Мальчишки-сверстники подхватили слова отца и сделали их дразнилкой, нарочно науськивая на него злых собак. Он чувствовал себя запуганным, затравленным, но однажды, когда мальчишки со смехом натравливали своего пса, что-то вдруг остановило его. Страх исчез – как не бывало. И он, глядя прямо в глаза собаки, пошел на нее. Под его взглядом пес, брызгая от злости слюной, стал пятиться… Наверняка отец, видя природную робость сына, заговорил о собаках, чтобы заставить его бороться.

Только при едином порядке степь перестанет так обильно поливаться кровью сынов своих! Люди смогут в спокойствии пасти скот, растить детей. Тогда и он сможет осуществить давнюю мечту: пригласит уйгуров, чтобы они обучали монголов своему письму и чтению. Но где взять силы для победы, если воины, от нукера до тойона, еще не успели залечить раны после минувших битв?! В то время как и без того многочисленное войско найманов сейчас еще больше разрастается за счет прибивающихся к нему уцелевших врагов – обозленных, жаждущих мести мэркитов, кэрэитов, прихлебаев из других племен, в логове найманов уже больше, чем всех монголов вместе взятых! Но нет иного пути: победа или погибель. Громкая слава монголов увеличит их число в глазах врага, а внезапный удар внесет смятение и разъединит их ряды. Да укрепит дух монголов Отец небесный – всевышний Тэнгри.

Утром военачальники докладывали хану:

– Тойоны, арбанаи и сюняи еще не окончательно утверждены. Мы их меняем перед началом каждой облавы, присматриваемся…

– Пора назначить постоянных, чтобы те лучше узнали своих людей, а люди привыкли ценить их как командиров, ставленников хана. А вот то, что вышли на охоту всем миром, – хорошо. В этом наше спасение. Теперь каждый род должен организовать доставку добычи в свои семьи, а оттуда, из станов, дополнительно набрать людей. Очень нужны коноводы…

– По два коновода на один арбанай? – уточнил Мухулай.

– Больше. По четыре-пять, – сказал хан, – чтобы в нужное время коновод мог встать на место погибшего воина.

– Люди нужны, – вздохнул Мухулай, – но ума не приложу, где их взять.

– Найдутся… – прищурился в задумчивости Джэлмэ. – Нужно прельстить глав родов. Скажем, пообещать за коновода от добычи половину доли воина?!

– Можно также задействовать слуг и рабов, – воодушевился Мухулай, – предложить за них хозяевам одну четвертую доли воина!

– Черное войско – разговор особый, – сказал хан. – На каждый мэгэн должно приходиться по два-три сюна черного войска. Не меньше, но и не больше, чтобы не могли повернуть пики против нас, а шли впереди, принимая на себя первый удар. За черного воина… дадим по три четверти доли воина. Сам же черный воин должен знать, что если будет смел и останется в живых, то обретет свободу! Главам родов дайте понять, что на этот раз, если не одолеем врага, им не потребуются ни рабы, ни слуги: все наши семьи полягут прахом в степную землю!