Валерий Замыслов - Ростов Великий

Мария Михайловна, погрузившись в напряженные мысли, сосредоточенно заходила по покоям. Смерть Батыя спутала все ее планы. После вторжения Неврюя, она вновь направляла к хану Сартаку посольство под началом сына Бориса и боярина Неждана. Хан заверил, что никогда больше не пошлет на Русь свои тумены, если русские князья не вздумают вновь подняться на Золотую Орду. Борис Василькович и Корзун твердо заявили, что великий князь Александр Невский никому не позволит поднимать руку на татар.

Так и произошло. За три года, проведенные Александром Ярославичем на великокняжеском столе, ни один ордынский отряд не пересек рубежи Ростово-Суздальской Руси. Невский, глубоко понимая бесполезность антиордынских выступлений, жесткой рукой подавлял любого князя, помышлявшего замахнуться даже на татарского наместника, сидевшего в уделе. Русь вновь обретала долгожданный покой.

Но вот Батыя не стало. Дружелюбно настроенный к Руси хан Сартак, оказался один на один с родным братом покойного Берке. Теперь этого свирепого хана некому сдерживать. Каган Менгу слишком далек от Сарая. Император сидит в Каракоруме и, упиваясь своей властью, ведет праздную жизнь, во всем полагаясь на Берке. Это очень опасно. Берке, и в самом деле, не потерпит больше несторианца Сартака. У него развязаны руки, и теперь он, со своими верными туменами, постарается сместить с трона давно неугодного ему хана Золотой Орды. Ситуация складывается довольно тягостная. Боярин Корзун прав: нельзя сидеть, сложа руки. Никак нельзя!

— Вот что, Неждан Иванович. Надо ехать к Александру Ярославичу. Хочется послушать его совета. Если уж он сам не захочет направиться в Орду, то пусть отрядит моего Бориса. Надо снаряжать его с великими дарами, чтобы задобрить обоих ханов, особенно Берке. Ныне от этого человека зависит судьба Руси.

— Я сегодня же соберусь к великому князю. А вдруг Александр Ярославич что-то и измыслит, дабы найти мир с Берке.

После отъезда Корзуна, Мария Михайловна еще долго сидела в кресле. Она мучительно думала, как отвести беду от Руси. Тревожные мысли теперь не покидали ее ни на минуту.

Как Мария и предполагала, Александр Ярославич не захотел ехать в Орду. Пока был жив Батый, его брат довольно терпеливо относился к Невскому. Ныне же никакие дары не способны умиротворить Берке. Теперь этот коварный хан пойдет напролом к желанной власти. Правда, задумку Марии следует поддержать. Поездка ростовского князя с дарами и грамотой великого князя, может на какое-то время умерить пыл Берке. Ну, хотя бы еще год продержаться! За это время удельные князья обрастут новыми сотнями дружинников, кои тайно готовятся в лесных урочищах. Ныне каждый войн на золотом счету. Настанет время, когда русские князья настолько окрепнут своими ратниками, что они, в случае своего объединения, не только дадут достойный отпор татарам, но и навсегда покончат с игом Золотой Орды. Так и произойдет, и в этом полководец Александр Невский не сомневался. Сейчас же сие золотое время не приспело, и надлежит тонкой дипломатией и данью сдерживать ордынских ханов. Пусть Борис Василькович, от его имени, съездит в Сарай. А вдруг его поездка принесет плоды? Хотя…

Александра Ярославича грызли сомнения.

И всё же поездка князя Бориса была не напрасной. Берке дал обещание не вторгаться на Русь, однако он потребовал увеличить дань, на что ростовский князь ответил:

— Если на Руси воцарится мир, то наши селения и города будут способны собрать дань. Важно возродиться от разрухи. Наш великий князь Александр Ярославич весьма надеется на мир с Золотой Ордой.

— Передай своему князю, что хан Берке предпочитает мир войне.

Младший брат Батыя, словно услышав слова Невского, продержался год, чтобы не трогать Сартака. Но на большее Берке не хватило. Окончательно убедившись, что его поддерживает большинство туменов, в одну из темных ночей 1256 года, он, перебив охрану Сартака, ворвался в ханский шатер и убил своего племянника. С той ночи Берке стал великим ханом Золотой Орды.

Эту жуткую весть принес в Ростов Великий не кто-нибудь, а сам… царевич Джабар. Его загнанный, взмыленный конь упал перед детинцем. Вид царевича был жалким. Одетый в лохмотья, он напоминал самого затрапезного нищего. Подойдя к воротам, он произнес усталым голосом:

— Пропустите меня к княгине Марии.

Караульные загоготали:

— Экого голодранца да еще к княгине, хо-хо! Никак крепко назюзюкался. Ступай прочь, рвань!