Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

Орма оттолкнула руку сестры:

— У тебя Сепфора всегда права.

Но Сефоба не сдалась и сказала с беззлобной насмешкой:

— И потом, что ты будешь делать сегодня с пришельцем? Ведь ты будешь очень занята. Не забывай про Реба.

— Ах! Опять этот…

— «Ах! Опять этот»! Вот именно, он пересек пустыню, чтобы полюбоваться твоей красотой.

— Мне уже заранее скучно.

— Посмотрим.

Владение Иофара было похоже на небольшую укрепленную крепость. Около двадцати домов из глазурованного кирпича с плоскими крышами стояли по кругу, образуя глухую стену длиной в тысячу локтей. В стене были одни тяжелые ворота из дерева акации с бронзовой отделкой. Ворота открывались на рассвете, что позволяло издалека видеть приближающихся путников.

Окна домов, раскрашенные в голубой, желтый и красный цвет, выходили на большой утрамбованный двор. Во дворе возились слуги, приставленные ухаживать за верблюдами, мулами и ослами, на которых приезжали гости великого жреца, — по животным можно было судить о богатстве и ранге приехавшего. Самые знатные и именитые приезжали даже из самых отдаленных областей всех пяти царств Мадиана, чтобы просить у Иофара совета или обратиться к нему за правосудием. Иофар принимал их в глубине двора на небольшом возвышении, устроенном прямо перед его комнатой, под широким навесом из балок смоковницы, обвитых виноградом.

Сегодня возвышение было в честь Ребы застлано драгоценными пурпурными коврами, привезенными за большие деньги из страны Ханаанской. Вокруг огромных подносов, выточенных из оливкового дерева и покрытых медью, были разбросаны вышитые золотом подушки. На подносах лежали жареные ягнята, начиненные баклажанами, кабачками, молодым луком-пореем и украшенные цветами теребинтового дерева. Кувшины были наполнены вином и пивом, вокруг инкрустированных лазуритом бронзовых кубков лежали горы фруктов.

Музыканты и танцовщицы, одетые в разноцветные туники, в нетерпении ожидали на соседнем возвышении, специально устроенном для сегодняшнего приема. Звуки цимбал и звон колокольчиков усиливали царящее в доме ожидание.

Все происходило так, как предвидела Сефоба, но Сепфора оставалась настороже. Орма была способна проболтаться в любую минуту, но, к счастью, она была слишком заворожена блеском и пышностью, которыми окружил ее сын царя Шеба.

Реба прибыл на белой верблюдице в сопровождении целой когорты слуг, расстеливших посреди двора изумительный дамасский ковер, купленный у аккадских караванщиков. Ребу усадили перед Иофаром. После приличествующих приветствий и благодарностей, вознесенных Хоребу за благополучное путешествие, Реба преподнес старому мудрецу клетки с голубями и горлицами, а перед Ормой поставил ларь из кедрового дерева, украшенный инкрустациями из бронзы и слоновой кости, в котором лежала дивной красоты ткань. Кончиками пальцев служанки развернули ткань, и она словно дымка развевалась в воздухе, переливаясь всеми красками вселенной. Невесомая ткань переходила из рук в руки, и, когда пришла очередь Сепфоры коснуться ткани, Орма спросила, не из Египта ли эта ткань.

У Сепфоры перехватило горло, но Реба, гордый впечатлением, которое произвел его подарок, выпил глоток прохладного вина и ответил, что нет, это чудо было соткано на далеком Востоке. Мужчинами, добавил он, а не женщинами.

Больше никто не упоминал о Египте, и Сепфора с облегчением перевела дух.

Подарок, преподнесенный Ребой, был так ослепителен и дорог — за него, должно быть, было отдано целое стадо прекрасных белых верблюдиц, — что, разложенный у ног Ормы, он, казалось, наконец поколебал ее неприступность, потому что Орма, как того долго ждали ее отец и сестры, опустилась на ковер рядом с Ребой.

Сложив руки на своей прекрасной трепещущей груди, Орма склонила голову и прошептала:

— Добро пожаловать в дом моего отца, Реба. Я рада твоему приезду. Ты мужчина моего сердца. Да благословит Хореб твою судьбу и не обрушит на тебя своего гнева.

Лицо Ребы сияло. Иофар, что с ним случалось редко, зарделся от избытка чувств. Сепфора перехватила взгляд Сефобы, которая многозначительно подмигнула ей. Будет ли благословен сегодняшний вечер? Может быть, завтра Реба, не боясь насмешек, решится наконец попросить руки самой прекрасной из дочерей Иофара?

Однако когда начался пир, Реба, к великому беспокойству хозяев дома, обращался к Орме с рассеянным и даже несколько отчужденным вниманием. Казалось, что он больше всего наслаждался музыкой и беседой с Иофаром. Но, может быть, это была лишь игра или последняя предосторожность?