Ананд Неелакантан - Бросок костей

«Что произойдет, когда гуру узнает правду?» — думал Карна.

Конечно, он разгневается, но наверняка вскоре успокоится. Так утешал себя сын суты.

«В конце концов, Парашурама любит меня, как человека, а не как брахмана. Изменит ли мое происхождение его отношение ко мне? Тем более, я собираюсь уйти. Нельзя оставлять учителя обманутым!»

Пребывая в смятении разума, Карна не заметил, как в складках его дхоти запуталась оса. Почувствовав легкое щекотание, он продолжил свои раздумья. Когда-же Карна понял, что это оса, он попытался схватить ее и был моментально укушен. Острая боль пронзила бедро, заставив Карну стиснуть зубы. Жжение от укуса распространялось по телу, становясь невыносимым. Низкий стон готов был сорваться с губ Карны, но он зажал ладонью рот и прикусил палец. Потом пришлось прикусывать язык — так было больно! Мышцы ноги непроизвольно дернусь, Карна изо всех старался остаться неподвижным. Он не смел нарушить сон наставника.

Карна смотрел на медленно встающее из-за далеких голубых гор солнце и молил о даровании ему силы. Всей своей силой воли и решимостью он не давал телу пошевелиться. Но остановить слезы оказалось ему неподвластным.

Видимо горячая слеза капнула на лицо Парашурамы. Гуру проснулся. Он сел и приложил руку ко лбу ученика, проверить, не жар ли у того.

— Что с тобой случилось, сын мой?

Карна пошарил рукой в дхоти, достал из складок осу и раздавил ее пальцами. Глазами полными слез он посмотрел на учителя. Где-то в глубине души он чаял надежду, что гуру высоко оценит его жертву, но был крайне потрясен, увидев выражение лица Парашурамы.

— Кто же ты такой? — в голосе учителя сквозила угроза.

В этот момент Карне стало ясно, его же ложь ударила его в лицо.

— Я…, я…, - заикался юноша, не смея вымолвить слова правды.

Тяжесть обмана душила его горло.

— Ты не брахман! Я уверен в этом. Такой боли не выдержит ни одни брахман. Ты, должно быть, кшатрий…, негодяй…, негодяй! Ты обманул меня! Ты наврал насчет своей варны! И украл мои знания! Твоя варна — это мои заклятые враги! Шестьдесят четыре раза моя семья воевала с кшатриями, а теперь какой-то кшатрий обманом получил мои знания!

Голос Парашурамы был подобен раскатам грома в грозу.

Карна упал ниц перед учителем.

— О свами, о гуру! Прости меня, прости! Я не кшатрий, — плакал юноша, хватаясь за ноги Парашурамы.

— Лжец! Ты — не кшатрий? Да кто еще, по-твоему, способен терпеть так долго адскую боль, даже не пошевелившись? Брахман? Хочешь, чтобы я поверил в это? Считаешь меня глупцом? Я проклинаю тебя! — Парашурама оттолкнул тянущиеся к нему руки Карны.

Не смея встать с коленей, Карна умолял:

— О свами! Отец мой! Поверь, я не кшатрий, не проклинай меня!

— Мерзавец! Пытаешься обмануть меня в очередной раз? Я проклинаю тебя — однажды, в тот момент, когда мои знания понадобятся тебе как никогда, ты ничего не сможешь вспомнить из них! Знание, полученное путем обмана, никогда не принесет пользы. Уходи с глаз моих!

— О свами…, я не кшатрий. Я уйду. Но знай, я считал себя твоим сыном. Не проклинай меня, учитель!

— Он говорит правду! Перед тобой не кшатрий!

Парашурама и Карна удивленно обернулись. Царь Чера, его сын Утхаяна и какой-то брахман стояли неподалеку и наблюдали за ними. На губах царевича играла насмешливая улыбка.

Сын возницы зажмурился от отчаяния. Он узнал брахмана. Служитель храма в Хастинапуре, пытавшийся помешать Крипе обучать его священным писаниям. Карна ясно увидел свое ближайшее будущее. Смерть. Он находился в самом сердце южных царств, где правила высшая варна, где людей убивали из-за веры. Он одурачил гордых правителей асуров, завоевав титул Дхармавиры. Сута стал Дхармавирой! Да вся Бхарата будет смеяться над южными царями и Парашурамой!

— Кто же он, если не кшатрий? — упрямо спросил гуру.

Царь Чера самодовольно усмехнулся и жестом руки велел посланнику из Хастинапура говорить. Брахман вышел вперед и поклонился.

— О, мой господин! Я служитель храма в столице Куру, и я знаю этого молодого человека. Меня и послали сюда сообщить тебе, что твой ученик — Васушена Карна, сын Адиратхи и Радхи из Хастинапура.

Брахман сделал паузу для пущего эффекта. Карна опустил от стыда голову, зная, какие слова будут произнесены далее.

Лицо Парашурамы вспыхнуло от негодования.

— И его варна…

— Он сута, мой господин! Его отец — простой колесничий, — брахман увидел нетерпеливый кивок царя Черы. — О свами, он — шудра!