Ананд Неелакантан - Бросок костей

Стараясь ни на кого не глядеть, Ашваттхама сел на землю.

Гнев вновь начал жечь Суйодхану. Зачем гуру опять упомянул его слепого отца? Неужели человек повинен в том, что родился незрячим? Не насмехается ли Дрона над волей самого Господа Шивы? На что он указывал сыну? Видел ли наставник шевеление в кустах? Суйодхана тщательно всмотрелся в манговое дерево. Что в нем такого особенного?

— Бхима!

Грузный Пандав прошествовал в центр круга своей обычной слоновьей походкой. Дрона вопросительно поднял бровь.

— Я вижу несколько спелых манго на дереве, — заявил Бхима, вызвав у учеников взрыв смеха.

— Наш малыш-царевич видимо, голоден! — громко сказал Дрона.

Бхишма покраснел, как невинная девица от нескромного предложения.

— Будь добр, сын мой, вернись на свое место.

Суйодхана изо всех сил пытался понять, что же необычного в том дереве приметил гуру. Один за другим его родные братья и кузены подходили к Дроне, внимательно смотрели, но не могли дать гуру удовлетворительного ответа. Пришла очередь и Суйодханы. Он встал и пошел в центр круга. Присмотревшись, он увидел на самой верхней ветке мангового дерева двух попугаев. Была весна и в воздухе витала любовь. Охваченные страстью птицы не ведали о нависшей над ними опасности. С ужасом Суйодхана понял намерения наставника.

— Что ты там видишь?

— Я вижу любовь.

— Что? Ты случайно не поэт? Натяни-ка лук и скажи мне, что ты там видишь!

— О свами, я вижу жизнь. Я вижу две любящие друг друга души. Я вижу в их глазах блаженство, я слышу торжество в их голосах. Над ними я вижу голубое небо, натянутое, как паланкин. Я чувствую ветерок, трепещущий их перья. До меня доносится аромат созревших манго…

Хлоп! Щека Суйодханы вспыхнула болью. Он отшатнулся и чуть не упал. Царевич даже не сразу понял, что Дрона ударил его.

— Ах ты, тупица! Ах ты, негодяй! Решил посмеяться надо мной? Решил, что царевичу дозволено издеваться над бедным брахманом? Я стремлюсь сделать из тебя воина, а ты говоришь как девчонка! Вот отсюда! С глаз моих долой!

Суйодхана побрел с опущенной от стыда головой. Злые слова больно ужалили его. У него и в мыслях не было оскорбить наставника.

— Девчонка! — вслед ему крикнул Бхима, вызвав громкий смех у учеников.

Пока Суйодхана раздумывал, не кинуться ли в драку со здоровяком Пандавом, Дрона позвал следующего мальчика.

— Арджуна!

Средний из братьев Пандавов поднялся и подошел к наставнику. Прежде чем войти в круг, он почтительно коснулся стоп гуру. Дрона улыбнулся своему любимому ученику. Сушасана шепотом произнес обидную шутку про Арджуну, и сидевшие рядом Кауравы рассмеялись. Дрона сердито зыркнул на них, и наступила тишина. Гуру повернулся к Арджуне, державшему уже готовый к стрельбе лук. Солнце, давно перевалившее за полдень, ласкало наконечник стрелы, окрашивая его в кроваво-красный цвет.

— Скажи, что ты видишь, сын мой?

— Я вижу птичий глаз. И это — моя цель!

— Отлично, сын мой! Стреляй!

— Нет…, - вскрикнул Суйодхана.

Но стрела Арджуны уже сорвалась с тетивы и через миг пронзила глаз птицы. Пролетев еще несколько локтей вверх, стрела, вместе со своей добычей, упала на землю.

Пандавы захлопали своему брату, восхищаясь выдающимся выстрелом из лука. Дрона, прослезившись от радости, обнял своего любимого воспитанника. Сверху донеслось хлопанье крыльев и жалобный птичий клекот. Затем вторая птица камнем упала рядом со своим другом. Она жалобно вскрикнула и далее лежала, лишь беззвучно открывая-закрывая свой клюв. Но кроме сына слепого царя никто не увидел страданий птицы. Дрона восхвалял Арджуну за меткость, за усердие в учебе, за способность сразу увидеть цель. Он говорил ученикам, что самые важные качества воина — решимость любой ценой добиться победы и видеть только то, что необходимо. Дхарма же воина заключается в том, чтобы стрелять туда, куда прикажет его господин, и не задавать при этом лишних вопросов.

Царевич Суйодхана не слушал гуру. Он шел к упавшей птице, не обращая внимания на гневные призывы Дроны. Когда мальчик приблизился, птица опасливо посмотрела на него и издала крик. Возможно, это было проклятие. Суйодхана не смог сдержаться и заплакал. Маленькое существо, казалось, почувствовало страдания человека. Птица поняла, подошедший мальчик не несет угрозы, не желает ей вреда. Тогда она проложила оплакивать своего друга, убитого воином, приверженцем дхармы. Сын царя Хастинапура опустился на колени в паре шагов от птицы. На сердце навалилась тяжесть. Ветер трепал перья убитой птицы. Мелькнула надежда. Вдруг она жива! Но нет, смерть не возвращает того, что взяла.